Дни коммуны
Шрифт:
Коко. Давай вина, собака, не то худо тебе будет. Мы защищаем Париж, а вы, разбойники, наживаетесь на вине.
"Папаша". Сударь, мы не для того прогнали вонючку, мы не для того провозгласили республику и создали Национальную гвардию, чтобы кто-то наживался за наш счет.
Полный господин. Вот где анархия! Вы не хотите защищать Париж. Вы хотите его завоевать.
Коко. Вот как? Уж не думаешь ли ты, что он принадлежит тебе и таким, как ты. ("Папаше".) Каков толстяк! Видно, осада ему не в убыток, а?
Полный господин. Господа,
Возвращается мальчик, который убежал ранее.
"Папаша". Это как же так? (Третьему гвардейцу, молодому, с рукой на перевязи.) Франсуа, этот господин полагает, что ты уже забыл, где тебя ранило.
Коко. Господин полагает, что мы должны думать только о фрицах, если нам не дают вина. А ты как думаешь, Фриц? Ты, во всяком случае, не толстый. Официант, кружку вина для Фрлца, не то мы разнесем кафе. Четыре кружки за два франка, слышишь?
Официант. Сию минуту. (Уходит.)
Полный господин (ему вдогонку). Останьтесь здесь, эй, вы, останьтесь.
Мальчики (поют). Фриц - не толстый! Фриц - не толстый!
Мальчик (который вернулся). То, что вы слышите, сударь, это двести седьмой батальон. Он очень недоволен и идет к ратуше вешать генералов.
Полный господин. Господа, что же это! В то время как пруссаки...
"Папаша". Вот именно - в то время как пруссаки! Осада! Граждане, разорвите железный пояс! Разгромите пруссаков, и вы снова получите картошку! Нет, мы уже начали понимать, кто нас держит в осаде. Прежде всего вы и такие, как вы. Или это пруссаки набавляют нам цены на картошку?
Полный господин. Я не могу слышать, господа, как вы здесь спорите о ценах на картофель, в то время как на фортах идут бои. Там сражаются.
"Папаша". Сражаются! Там умирают, вот что! Да знаете ли вы, что там происходит? Всю ночь мы лежим под дождем и в грязи на полях Мон Валерьена. И я там лежу с моим ревматизмом! Штурм начинается в десять часов. Мы штурмуем редут Монтрету, штурмуем Бюзанвальский парк и Сен-Клу, мы пробиваемся до Гарша. Из ста пятидесяти орудий стреляют только тридцать, но мы и без огневого прикрытия идем на Гарш и берем его, пруссаки в панике отступают, и тут раздается - стой!
– мы ждем два часа, раздается - назад!
– и Трошю приказывает очистить Монтрету и все захваченные позиции. Что это значит, я вас спрашиваю, сударь?
Полный господин. Я полагаю, что ваши генералы лучше знают, где враг сосредоточивает свой огонь.
Коко. О да. Они это знают. И туда, сударь, они посылают Национальную гвардию.
Полный господин. С меня довольно! Знаете ли вы вообще, что вы здесь болтаете? Вы осмеливаетесь обвинять в измене своих командиров, генералов Франции. Может быть, вы предъявите нам доказательства?
"Папаша". Он требует доказательств, Гюстав. А у нас их нет. Единственное доказательство - смерть. Единственное доказательство, что мы мрем, как мухи. Вообразите себе, господин Ктовытакой, что вы мертвы. И будьте любезны доказать нам, что
Полный господин. Ваши требования и ваши демонстрации перед ратушей достаточно известны. Мы знаем вас, вымогателей!
Коко. Продолжайте, продолжайте. У нас есть время. Мы не начнем, пока не подойдет сто первый батальон.
Полный господин. Все дело в том, что вы не хотите вносить квартирную плату. В то время как Франция ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, вы думаете о вашем заработке, о пенсиях! Масло вам слишком дорого! Но берегитесь, терпение Парижа скоро лопнет!
Бойцы Национальной гвардии стоят в угрюмом молчании.
Изменники, вот кто вы! Но мы не хотим больше читать ваши газеты, - заметьте себе. Довольно этого своекорыстия разнузданной черни! Хватит, довольно!
Входит официант, неся четыре кружки и кастрюлю, обернутую салфеткой.
Полный господин машет на него руками.
Официант. Ваша курица, сударь.
Коко. Сударь, ваша курица!
Полный господин. Я позабочусь, чтобы вас вышвырнули к чертям. Я сыт по горло вами и всей Национальной гвардией. Посмейте только... (Поспешно удаляется.)
Мальчики. Сударь, пять франков? (Бегут вслед за ним.)
Официант. Господа, я имею честь пригласить вас выпить и закусить.
Коко (берет кружку, чтобы дать ее кирасиру). На, Фриц, бери... Ах, черт возьми, ты же не можешь рта разинуть, бедняга. Тогда - за твое здоровье!
Бойцы Национальной гвардии осушают кружки. Из кафе выходят мадам Кабэ и
ее сын, по-прежнему неся корзину.
Жан (официанту). Где этот господин, который хотел предложить мне работу?
Официант знаком велит ему молчать. Молодой гвардеец с рукой на перевязи узнает мадам Кабэ и ее сына.
Франсуа. Мадам Кабэ!
Жан. Франсуа!
Мадам Кабэ. Франсуа, вы ранены? Я вынуждена просить вас внести вашу часть за комнату. Вы ведь знаете, правительство требует, чтобы все должники немедленно внесли квартирную плату. А тут у меня не хотят брать кокарды. Я разорена, нас выбросят на улицу.
Франсуа. Но, мадам Кабэ, вот уже три недели, как мне не платят жалованья. Мне тоже туговато приходится.
Мадам Кабэ. Когда же ты заплатишь? Да не смейтесь же, господа: он мой жилец.
Коко. В самом деле, Франсуа, когда ты заплатишь? Нам, мамаша, понятны ваши заботы. Мы можем сообщить вам, что как раз сейчас два батальона, возвращающиеся после двух дней кровопролитной битвы, находятся на пути к ратуше, чтобы задать правительству несколько щекотливых вопросов.
"Папаша". В том числе, наверно, и вопрос об отсрочке квартирной платы. А пока что мы можем предложить вам только одно: принять в знак нашего уважения эту жареную курицу, которую заказал, но не съел некий господин.