Дни мародёров
Шрифт:
Джеймс дернул плечами, с ужасной скоростью дописывая от балды какие-то выводы.
— В Хогвартс все равно не пролезет.
— Ты уверен? — с тревогой спросил Питер, наблюдая за Эммелиной.
— Отец говорил,у нас иммунитет против этих болячек. А у них против наших. Маглы же не болеют драконьей оспой, верно? Жалко, что нам нельзя их лечить, маглов в смысле, справились бы в два счета, — он выругался, поставив в конце кляксу и полез за палочкой.
— А почему? — спросил Питер.
— Международный Статут о секретности, балда.
Сириус подумал о том, как повезло Роксане, у которой с утра было «окно» и которой не надо было делать домашку,
Тот смотрел прямо на него, но когда Сириус поднял голову, тут же отвернулся.
— Кстати о зельях, — Сириус посмотрел на Сохатого и наклонился поближе, понизив голос: — Скоро уже полнолуние. Мы будем действовать по старому плану?
— Да, — немного сварливо отозвался Джеймс. Полнолуние напомнило ему о Лунатике. И о том, что в этот раз им придется обойтись без его помощи.
— Тогда нам пора заняться диверсией, — Сириус взглянул на беззаботно смеющегося Слизнорта. — А тебе надо заняться Эванс. Потому что без её помощи мы провалимся как сосунки.
— Да помню я, — буркнул Джеймс, встряхивая свою работу, чтобы она поскорее высохла. В этот же момент над замком прогудел колокол и времени на еду не было, так что она захватили пару тостов с собой и, запихиваясь на ходу, чем вызвали жуткое недовольство Макгонагалл, побежали наверх. Сегодня они снова очутились в пирамиде и Сириус, рыская по узким коридорам, думал о придурке Лунатике, о приближающемся полнолунии и о том, сколько мешком драконьего навоза нужно для удобрения дракучих деревьев. Ближе к обеду он и думать забыл по Эммелину Вэнс и её брата, даже не подозревая, какая беда нависла над Хогвартсом.
В пятницу тринадцатого января брат Эммелины Вэнс скончался в магловской больнице.
В тот же день «Ежедневный Пророк» сообщил о вспышке острой легочной болезни в южных регионах Великобритании и как минимум ещё о тридцати случаях госпитализации заболевших, среди которых оказалось несколько родственников студентов Хогвартса.
Школа зароптала. Хоть «Пророк», как и Джеймс, убеждал, что волшебникам эта болезнь не опасна, всем захотелось немедленно написать домой и убедиться, что с близкими всё в порядке. Но к огромному неудовольствию учеников, преподаватели временно запретили любую переписку и объявили, что теперь вся почта будет проходить тщательную дезинфекцию.
На этом меры предосторожности не ограничились. Все походы в Хогсмид временно сократили до самого марта, тренировки по квиддичу приостановили, а в расписание всех курсов добавили лекции мадам Помфри по гигиене и колдомедицине. Теперь школьная медсестра каждый день, начиная с самого утра перемещалась по замку с тележкой, полной зелий и кучей волшебных плакатов, на которых крупными красными буквами значилось пугающее и непонятное слово «Туберкулез».
— Что это вообще за ерунда такая? — спросил Джеймс во время одной из лекций, подозрительно разглядывая свою порцию целебного зелья в маленьком бумажном стаканчике. — Оно воняет как сопли тролля. И выглядит тоже! Нам от этого хуже не станет? Это же магловская болезнь, нас она все равно не берет, это всем известно, у нас на такие опасные штуки иммунитет как Протего!
— Советую вам не спорить, мистер Поттер, а просто выпить — отзывалась мадам Помфри, наливая порцию Мальсиберу. Он кривил губы и держал стаканчик так, словно тот мог взорваться у него в руке. — Это обычные меры предосторожности.
Джеймс хотел было ещё поспорить, но увидел, какими глазами смотрит на него Лили, вспомнил, что она так и не получила ответа от родителей, заткнулся и опрокинул в себя настойку.
К концу января погода совсем испортилась.
Замок замело снегом почти на семь футов, с гор прилетели северные ветры и принесли такие лютые морозы, что стекла в классных комнатах замерзали изнутри, а ученики тряслись за партами, даже в теплых шарфах и перчатках. Как бы преподаватели не старались прогреть замок, это не помогало. Сквозняки гуляли вовсю. И в Хогвартсе начался ежегодный сезон простуды.
Теперь почти все уроки проходили в атмосфере соплей, чихания и ужасной сонливости. Больничное крыло работало на износ, а самыми популярными предметами «черного рынка» Хогвартса стали не сигареты и журналы с девочками, а коробки бумажных платков и зелья от кашля и насморка. Болели все, от мала до велика, от самого щуплого первокурсника до Хагрида, даже привидения и те ходили какие-то подавленные, а некоторые, чтобы поддержать всеобщее настроение, кашляли и жаловались на ужасную мигрень, что было просто свинством с их стороны. Эванс по вечерам сидела над книжками с покрасневшим носом и припухшими глазами без косметики, Джеймс чихал так, что подскакивала вся гостиная, а Питер сморкался наверное каждые несколько минут, чем дико нервировал Сириуса. У него самого в одну из ночей вдруг так поднялась температура, что Хвосту пришлось сбегать за Макгонагалл. Та немедленно отправила Сириуса в крыло, но, к счастью дело обошлось обыкновенным отравлением — кто-то просто подмешал в его еду самодельное приворотное зелье.
И всё это было бы не так страшно, если бы не сообщения о стремительном росте эпидемии и о том, что количество заболевших уже перевалило за сотню, а количество погибших сравнялось паре десятков.
Теперь учителя хищно следили за любым заболевшим учеником и любой приступ кашля вызывал в классе панику. Многие ученики, как и Джеймс, сохраняли оптимистический настрой, так как были уверены в силе волшебного иммунитета, а у многих в семьях не было маглов, так что им нечего было бояться. Учителя изо всех сил старались сохранить обычную атмосферу, читали лекции, оставляли после уроков и пугали приближающимися экзаменами, а ученики за столами поговаривали, что на деле в Хогсмиде уже есть несколько заболевших, что преподаватели уже уничтожили несколько посылок, а вскоре вся школа сотряслась от маковки до макушки, потому что кого-то из малышей забрали в больничное крыло прямо из спальни, после того как на подушке обнаружились кровавые следы.
Но даже в такой, нервной и напряженной обстановке тревожного ожидания, страха и тотальной дезинфекции, школа умудрялась принимать под своей крышей неожиданных гостей.
Дело было во вторник.
На лекции по подготовке к ЖАБА было смертельно скучно и темно.
Слизнорт восседал за столом, на котором пыхтел единственный и неповторимый школьный синематограф, на доске мелькали колдографии волшебных трав и грибов, а сам профессор зельеварения неутомимо бубнил, зачем-то напоминая седьмому курсу алфавитный перечень магических растений.