Дни мародёров
Шрифт:
Так вот сейчас он испытал то же самое чувство.
— Так это что... это был розыгрыш? — выдохнул Ремус, по-очереди глядя на каждого из них.
Джеймс широко улыбнулся и щелкнул пальцами.
— Шалость удалась, приятель.
Ремус запнулся.
— Так значит, я... мог не проходить испытание? Вы бы... или нет? — Ремус совсем запутался.
— Ну как тебе сказать, это зависело от того, где бы мы тебя поймали. Если у озера — тебе бы пришлось поздороваться с кальмаром. Если на кухне — ты должен был бы съесть коктейль из пяти первых попавшихся продуктов. А если
Пару мгновений Ремус ошеломленно смотрел на их насмешливые, хитрые рожи, а потом...
— Ну вы и козлы, — выдал он и не выдержал — усмехнулся. А потом вдруг схватил из сугроба снежок и что было мочи залепил им в Джеймса, целясь по носу — все-таки его собственный нос после беседы в комнате саднил ещё три дня.
Снежок разлетелся о локоть Сохатого. Из-за руки показалось его лицо, охваченное звериной радостью. Он переглянулся с таким же Сириусом — и все четверо издали боевой клич. Кто был первым — никто потом не вспомнил. Завязалась снежная драка, в воздух поднялся целый снежный буран, но снежки летали недолго — Джеймс и Сириус с легкостью повалили Ремуса в снег. Битва перешла из стадии «закидать снежками до смерти» в «закатать в сугроб по уши».
Они барахтались, дрались, пытаясь ткнуть друг друга в сугроб, в воздух взлетали кулаки, взлохмаченные головы и ноги. Шапки терялись, шарфы путались, штанины задирались. Запал не сходил на нет, они счастливо орали, ругались и ржали. А потом, когда драка сошла на нет — валялись в снегу, красные, лохматые и глупые. Смех вырывался из них клочками — как выветрившиеся чары.
— ...а потом ты вырубился и Сохатый принял его рогами. Охуе-еть. Я бросился этой твари на спину и...
— ...эти охотники просто невменяемые, ты видел, как он орудует ножами, ну этот...
— ... а Лунатик! Как ты накинулся на этого рыжего упыря, я видел, а он...
Они говорили, говорили и говорили, сами не заметили, как оставили стадион и прошли всю дорогу до деревни. Опомнились у вывески «Трех метел» и, конечно, не смогли упустить такую возможность. Даже странно, что по пути им не встретилось ни одного мракоборца. Наверное звезды складывались в этот день так, чтобы Мародерам ничто не мешало. За кружкой дымящегося пива Ремус наконец смог рассказать парням о колонии. Черт возьми, да он, оказывается, мечтал, когда, наконец, сможет рассказать, как учился драться и стрелять, как охотился, как дрался с Лукой на глазах у всех, как танцевал сразу с двумя девчонками-волчицами на празднике Янтарной ночи. Не рассказал только о том, что произошло в палатке за несколько часов до превращения. Это было только его, личное.
— ...а потом я очнулся в Мунго, — Ремус даже передернулся, вспомнив те ужасные несколько дней, когда его тело стало человеческим, но разум остался волчьим. Когда он кидался на стены и людей, а целители связывали его и поили успокоительным зельем. Когда умерла Луна. — Не помнил, что происходило в полнолуние, ничего не понимал, кидался на всех,
Джеймс и Сириус переглянулись.
— Слушай, Люпин... — Джеймс страдальчески поморщился и дернул плечом. — Я не должен был... ну это, — он двинул кулаком воздух. — Прости.
Ремус махнул рукой.
— Забудь. Оказалось, меня надо было как следует поколотить, чтобы все встало на места. Мне стоило написать вам, — он взлохматил волосы, непроизвольно повторяя за Джеймсом. — Но тогда мне казалось, что я теперь всегда буду чужим в... нормальном мире.
Было видно, что это слово дались ему с трудом и что он хотел сказать совсем другое.
— Ты нормальный, Люпин. Вступаться за своих — это нормально. Не нормально — предавать.
— Но я предал. Я предал стаю, я на них напал, — отозвался Ремус, невидяще глядя в кружку.
— Они тебя тоже предали, — подал голос Сириус. — Они ведь не помешали целителям забрать тебя в Мунго.
Ремус посмотрел на него.
Ему не приходило это в голову.
И лучше от этого не стало.
Сохатый и Бродяга снова переглянулись.
— Плевать. Забыли про них, — Розмерта принесла им второй круг и забрала пустые кружки. — Ты действительно прошел свое испытание, Лунатик. Испытание на верность. Его в этом месяце даже Хвост прошел, — Джеймс хлопнул Питера по спине и тот выдавил улыбку.
За твое возвращение домой! Теперь настоящее! — он поднял свою кружку и Мародеры сделали тоже самое, столкнув их в круг.
— Вот только радоваться все равно не получается, — сказал Ремус, утирая рот рукой. — Я так и не знаю, что произошло в то полнолуние, не знаю, убил ли я кого-то...
Сириус поморщился, как бы говоря «Да расслабься ты, чувак»
— Не знаю, что произошло с Сивым и... остальными. Не все вернулись домой, — заметил он, поглаживая большим пальцем ручку своей кружки.
Джеймс нахмурился и посмотрел на Бродягу.
— О чем это он?
Сириус дернул плечами.
— Не знаю. По-моему, вернулись все.
Над столом повисла пауза. Ремус смотрел на парней, а они смотрели на него. Или ему казалось, или их обоих порывало заржать. На что-то точно порывало.
— Что вы... чего вы?.. — он переводил взгляд с одного на другого.
Джеймс кашлянул.
— Лунатик, мы тут забыли тебе сказать, — он почесался.
— Грей вернулась в замок, — сообщил Бродяга и криво улыбнулся, увидев, как переменился в лице Ремус. — Она накрыла стаю в лесу. И даже заглядывала к тебе, пока ты дремал — Помфри проговорилась.
Ремус смотрел на них во все глаза, не в силах понять, шутка это, или на этот раз они говорят серьезно.
Похоже, говорили серьезно.
Он сорвался со стула так стремительно, что несколько человек за столиками вокруг оглянулись. Схватил мантию, обмотался шарфом, бросился к выходу, толкнув стул Бродяги, тут же вернулся, отхлебнул ещё немного из кружки и побежал к двери, пытаясь на ходу попасть в рукав мантии.
Дверь захлопнулась за ним с громким стуком. Мародеры со смехом переглянулись и снова взялись за кружки.