Дни Солнца

Хуснутдинов Андрей

– Это – все? – уточнил советник.

Андрей хотел встать, но, вспомнив об отчете, облился холодным потом – он не знал, где бросил папку.

– Все, господин генерал.

Оставшись сидеть на месте, он ждал, что советник потребует и папку, но тот только взял из ящика лист бумаги и положил его на стол. Это была копия высочайшего распоряжения о присвоении Андрею звания майора. «…для приведения в соответствие с положением куратора по делу государственной важности…» – значилось среди прочего на листе.

– Польщен, – сказал Андрей. – Но в таком случае как тогда… –

Он растерянно поднялся. – Впрочем… Виноват, господин генерал.

Советник надел очки и убрал лист. Аудиенция была окончена. Выйдя из дома, Андрей брел по аллее, не соображая, куда идет. Шум в голове понемногу утихал, боль стекала куда-то к шее, оставляя свинцовую тяжесть, и вместе с голодом в нем просыпалась память о ночном похождении.

* * *

Зельда была дома.

Андрей встал незамеченным на пороге и смотрел на нее, прикидывая, какого приема следует ждать после вчерашнего. Зельда в старом халате с перетертым поясом отрешенно посвистывала, затирая губкой что-то в простенке между прихожей и гостиной. Она ошалело вскинула губку, когда он шагнул к ней и крепко обнял. Губка оказалась почти между их лиц, Андрей чувствовал, что его рубашка намокает от воды, но еще сильней прижал девушку к себе и поцеловал в раскрытый от немого крика рот. Зельда все-таки закричала, но уже не от испуга, а от того, что не могла вздохнуть, так крепко было его объятье.

– Псих!

Андрей отпустил ее, но, как только она отставила губку, снова привлек к себе. «Прости, – зашептал он ей на ухо. – Я пьяная свинья».

– Телевизор разбил, – пожаловалась Зельда. – Ковер в соусе. Смотри.

– Прости, прости… – говорил он, не слушая и целуя ее в шею.

В прихожей раздался звонок в дверь.

Андрей отстранил Зельду.

– Я открою.

Она посмотрела на свой дырявый халат.

– Если домовладелец, не пускай.

– Хорошо.

За порогом стояла худенькая девочка – он сразу узнал ее по тугой косичке с синим бантом и сердитому скуластому лицу. Девочка тоже признала его и, вскрикнув, попятилась от двери.

– Погоди… – сказал он, но девочка замахнулась на него костистым кулачком, крикнула: «Уйди!» – и побежала по лестнице.

Внизу хлопнула дверь.

– Кто это? – спросила Зельда из кухни.

Андрей, отдуваясь от злости, набрал номер штаба и спросил полушепотом:

– Куда, черт возьми, вы глядите?

– Дети не наши объекты, господин майор, – жуя, ответили ему.

– А ты знаешь, чей это ребенок? – сказал он в голос, сунул трубку в карман и обратился к Зельде: – Мне надо ехать.

– Что? – не расслышала она.

– Ничего.

Из машины он снова позвонил в штаб и приказал выслать автомобиль с солдатом свободной смены. Водителю он назвал тот же адрес. Толпа у дома спекулянта была видна за два квартала, еще через квартал их остановила полиция. Мать спекулянта кричала из окна, что кого-то не то убивают, не то забирают. Понять ее было тем более трудно, что у нее проскакивали слова на неизвестном языке. В дверях подъезда стояли двое полицейских.

– Отгородитесь машинами, – сказал Андрей, взмахнув медальоном.

Полицейские

равнодушно посмотрели на его мокрую рубашку, на медальон, и ничего не сказали.

Из подъезда послышалась возня, топот и напряженный шорох сразу нескольких тел, загудели перила и раздался пронзительный женский вопль. Полицейские отступили от входа. Возня и топот катились по лестнице к крыльцу. Под общий вздох толпы из подъезда вывели задержанного. На нем была рваная футболка, он задыхался и, срываясь на хрип, говорил назад матери, чтоб шла домой. С обеих сторон – за руки и сзади за волосы – его вели раскрасневшиеся солдаты в камуфляже. Вслед за солдатами, отбиваясь одной рукой от наседавшей матери и держа в другой штурмовую винтовку, шел молодой полицейский лейтенант.

– Да уберите ж ее! – сказал он, проходя мимо полицейских.

Те загородили выход и, улучив момент, когда женщина запнулась на пороге, втолкнули ее в подъезд и закрыли дверь. Андрей кивком позвал лейтенанта к себе.

– Чем обязан… – начал тот казарменным и в то же время неуверенным тоном и не договорил, остановленный взмахом медальона.

Андрей вытащил из его рук винтовку, держа под локоть, отвел к углу дома, тут припер ладонью к стене и спросил:

– Что, черт возьми, происходит?

Лейтенант не ответил, на скулах у него ходили желваки.

– Хорошо, – кивнул Андрей. – Задержанного пересадить ко мне, без шума. – Не дожидаясь ответа, он выпустил винтовку, заставив лейтенанта ловить ее, и вернулся в свою машину.

Передохнув, лейтенант подошел к полицейскому фургону, открыл дверь и что-то сказал внутрь. В проеме показалась усатая физиономия с сержантским погоном под ухом. Затем из фургона вытолкнули спекулянта. Он был уже в наручниках и с подбитым глазом. Лейтенант подвел его к машине Андрея.

– Вперед. – Андрей указал на место рядом с водителем.

Из носа у спекулянта вдруг пошла кровь. Правая нога, которую он приподнял на носок, крупно и безобразно дрожала. Лейтенант усадил его в кресло, водитель протянул салфетку. Собравшись закрыть дверь, Андрей едва не ударил свою недавнюю знакомую, сердитую девочку – та заглядывала из-за его плеча в переднюю половину салона, где сидел спекулянт. Как будто зная, что ее не остановят, она легко шагнула внутрь – при этом оперлась на колено Андрея, и он несколько сдвинулся, – протиснулась к спекулянту, встала между его коленей и внимательно присмотрелась к нему. Увидев на лице брата кровь, она прижалась к его груди и горько, стараясь не открывать рта, заплакала.

Чувствуя, что ему становится тяжело дышать, Андрей вышел из машины. В своей руке он увидел трубку телефона, поднес ее к уху и сжал так сильно, что послышался хруст. Подъехал джип с гвардейцем свободной смены.

– Опресноков, 13, – сказал Андрей своему водителю и кивнул на спекулянта с сестрой. – Ждите меня. Отвечаешь за них головой.

Водитель пожал плечами.

– А вы?

– А я… за телевизором. Тут рядом.

Андрей сел со свободным гвардейцем в джип, попросил обождать, пока машина со спекулянтом развернется в тупичке, объедет их, и сказал двигаться следом.