Дни волка

Макара Дэйв

На душе стало тепло.

– Давайте, спать, ложиться.
– Подмигнула мне Марисса.
– Утром, на свежую голову - все еще раз, обсудим. Не может быть, чтобы взрослые люди, не смогли договориться!

– Хех!
– Расплылся в улыбке Николас, - ну ты, Солнышко моё, пошутила! Вся история человеческая, это история о том, как взрослые люди, договориться не смогли!

– То - политики. А я, о людях, говорю...
– Марисса сладко зевнула.
– Эрик, Ваша комната, на втором этаже, младшенький проводит...

Младшенький,

орясина, приложившая меня демократизатором, глянул исподлобья и расплылся в широкой улыбке.

Помнит, кошка, чье сало съело!

И, мое обещание, сделанное сгоряча, тоже - помнит...

Поднявшись по лестнице, следуя за широкой спиной Жан-Пьера, прошел по коридору и остановился перед легкой фанерной дверцей, также украшенной резьбой.

Батальная сцена, с танками, взрывами и летящими в небесах самолетами, заинтересовала меня, заставив замереть на пороге, изучая внимательнее.

– Это, Саймон вырезал, когда историей увлекся.
– Пояснил младшенький, все ожидая, когда я от слов, перейду к делу.
– Он назвал эту картину 12 июля 43 года...

– Ждешь, что драться начну?
– Поинтересовался я, глядя в голубые глаза паренька.
– Не начну. Во-первых, сорвалось сгоряча. Во-вторых, сыновья почтительность, дело такое, хитрое... Главное, чтобы почтительность, в слабоумие, не переросла.

Жан-Пьер улыбнулся, давая понять, что - не перерастет.

– Мир?
– Протянул я руку, младшенькому.

– Мир!
– Довольно пожал мою руку, своей немаленькой грабаркой, паренек.
– Вы, Эрик, на ночь окно не открывайте - комаров у нас - уйма. Съедят.

С улыбкой проскользнув мимо меня, Жан-Пьер стрелой промчался по коридору и слетел по лестнице, почти не касаясь ступеней.

Хлопнула входная дверь и девичий голос тихо пискнул.

"Молодежь"!
– Расплылся я в улыбке и приступил к осмотру комнаты.

Вышивки присутствовали и здесь, в "огроменном" количестве "цельных" семи штук, пряча за собой чисто беленые стены. Окно, с поднимающейся рамой. На полу - ворсистый ковер, с цветочным узором, приятно щекочущий босые ноги. Двуспальная кровать, с никелированными шишечками, по углам подголовников, накрытая ярко-красным, лоскутным одеялом, так и манила завалиться на нее. Гора подушек, украшенных вышивкой, разного размера и формы, на любой вкус - пирамидой возвышалась на кровати.

Рассматривая все это великолепие, стало не по себе - даже имея "нормальное" тело - головой то я - киборг...

Сложив вещи на небольшом столике, стоящем у окна, попробовал устроиться на кровати.

Мягко!

Сбросив на пол одно одеяло - подстелить, подушку, пожестче, и накрывшись вторым одеялом, принялся раскладывать события сегодняшнего дня, по полочкам.

Не могу сказать, что меня все устраивало.

Сон не шел, а ноги подрагивали, словно пытались унести меня из-под теплого крова.

Ворочаясь с боку

на бок, раскладывал кубик событий и так и эдак.

Все едино получалось - черти что!

По отдельности, все факты - на своих местах. А вот вместе...

Не выдержал и, подойдя к окну, поднял фрамугу.

Ночная жизнь поселка, уже давно крепко дрыхла, в своих кроватках, глядючи седьмой, если не одиннадцатый, сон. Живность, разбросанная по сараюшкам, тоже сонно ворочалась на своих насестах, стойлах и денниках. Ночные пичуги, не тревожили сон, облетая деревушку стороной. Ровная, размеренная, как дыханье спящего человека уставшего от повседневных дел, нега разливалась в округе.

"Входящее сообщение - абонент неизвестен - Принять?"

"Принять"

"Беги!"

– Вот и верь в идиллию!
– Сорвалось у меня с языка.
– Чем тише пруд, тем дурнее в нем черти! А, радиомодуль, батенька, надо было выключить! Идиот!

Ругая себя последними словами, деактивировал модуль связи, собрал вещички и застелил за собой койку - как было.

Уходить не хотелось.

Хотелось, впервые в жизни, остаться и дать бой, непонятно чему. Чтобы это самое "непонятно что", больше за мной не гонялось, как охотничья свора, за волком.

Я не волк!

Я ведь могу и под флажки, поднырнуть!

Приоткрыв дверь в комнату, прислушался.

Тихо в доме.

Почесав затылок, высунулся в окно и присвистнул - прыгать вниз, значит оставлять следы на роскошной клумбе, с непонятными по ночи, цветами.

– Раз нельзя вниз... Проверим - верх!
– Я покрутил головой, рассматривая уходящую вверх стену.

Если встать на подоконник, протянуть правую руку и зацепиться за вон ту, толстую лозу дикого винограда, то... У меня все шансы, оказаться на крыше, почти без шума!

Засунув обувь в вещмешок, выполз на подоконник и, уняв дрожь в коленях, исполнил задуманное.

На мое счастье, на крыше дома оказалась маленькая площадка, вся увитая диким виноградом напополам с колючей, розой. Судя по тому, что на площадке лежал надувной матрац, кто-то здесь ночевал, прячась в интимной тени, от нескромных взоров. Или, наоборот - за кем-то наблюдая.

Накинув капюшон штормовки, устроился на матрасике и с чувством выполненного долга - отрубился, как младенец, напитонившийся маминого молочка.

" Петух, как будильник, это очень круто - согласен. Но, как наполнитель для лапши, он мне нравится намного больше!" - Признался я самому себе, когда этот изверг исторг из своей глотки третье "ку-ка-ре-ку"!

А ведь спалось мне так сладко! Даже в клинике, мне не удавалось так спать - соседи, хоть и тишайшие по ночи, люди, тем не менее, все равно издавали звуки.

А здесь, кроме шелеста листьев винограда, звона комаров - ничего!

Повалявшись на матрасике еще с полчаса, решил, что все же, хватит - пора и честь знать.