ДНК неземной любви
Шрифт:
– Да что вы ко мне-то пристали, с директора кладбища вон спрашивайте – это они со Скорпионом вась-вась, вы что думаете, первый раз у нас там такие сборища? И прошлой весной было, и осенью... А в этот раз могилу заставили копать, оплатили... Кто ж думал, что они туда падаль эту свиную затолкают? Они ж дьяволу там, на кладбище, по ночам служат, однажды я видел тайком, ночью целая кавалькада приехала – на «Мерседесах» и с мигалками там были машины. Кто с фонарем, а кто и с факелами... А этот, как его, Скорпион, – самый главный у них, черный балахон на себя нацепил. Я недолго смотрел,
Капитан Белоручка встала и пошла в кабинет допроса. Катя, мигом позабыв все распри, ринулась за ней, как нитка за иголкой.
– Так что же вышло-то, уважаемый? – спросила Лиля Полыхалова.
Тот обернулся. Выражение лица его было каким-то странным. Понимаю, мол, я говорю что-то не то, знаю это, но... и не сказать не могу, потому что правдой это считаю. Вы ведь от меня тут правды добиваетесь...
– А то, что могилу ту... это, как дверь, вдруг взяли дьявольским хотением своим и отворили, кровью свежей замки отомкнули. Я же знаю, помню – она... она ж загубленная душа, не отомщенная. Покоя ей там нет, на волю, на свет она вырвалась и мести, лютой мести ищет, крови жаждет... Живой и уже не кабаньей, а человеческой крови!
– Вы лично со Скорпионом общались? Опознать его по фотографии сможете? – спросила Лиля.
Полыхалов после своего «спича» лишь молча таращился, а потом, когда принесли фотографии, все так же молча ткнул в снимок Саввы Кадоша.
В это время позвонили с проходной – явилась свидетельница Тумак по вызову.
– Посмотрим, что теперь расскажет подруга про нашу главную подозреваемую.
У Кати не нашлось ответа на эту реплику капитана Белоручки.
Порой даже говорливым криминальным обозревателям лучше помолчать.
А вот Марина Тумак скорее понравилась, чем не понравилась. Чем-то она была безмерно взволнована – это сразу бросалось в глаза. Вызовом в милицию? Новым допросом после стольких-то лет?
– Вы следователи? – сразу спросила она.
Они представились официально.
– Вы не следователи... тогда меня все в прокуратуру вызывали, такой дундук там сидел, я ему одно, а он про другое... Мне по телефону сказали, что дело Лары возобновлено, это правда?
Марина Тумак говорила так сбивчиво, словно горло у нее перехватывало.
– Это правда, расследование возобновлено в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, – ответила Лиля.
– Какими обстоятельствами?
Подруга задала почти тот же самый вопрос, что и Белоусов до этого. Но тон, интонация... Катя насторожилась, пожалуй, в этом деле, где главная подозреваемая – особа с того света, видимо, придется все больше и больше вслушиваться именно в интонации свидетелей...
Все это почувствовала и капитан Белоручка, поэтому следующий вопрос ее прозвучал немного странно, нелогично:
– Когда вы виделись с Ларисой в последний раз?
Катя затаила дыхание. Вот... вот сейчас брякнет эта брюнетка на шпильках с таким бледным, словно загримированным
– За день до ее смерти. Я приезжала к ней на дачу в Мирное.
– Лариса тогда готовила материалы для будущего диплома?
– Мы вместе готовили и дипломы хотели вместе писать, мы же учились на одном потоке, только на разных отделениях, но это уже в последние годы.
– Вы врач?
– Да.
– И работаете сейчас по профессии? Где, в какой больнице?
Марина Тумак назвала адрес медицинского центра.
– С Ларисой вы долго были знакомы?
– Всю жизнь. Тут у вас можно курить? – Марина Тумак достала из сумки сигареты.
– Пожалуйста, – Лиля подвинула ей пепельницу. – Я читала ваши показания в деле... Вы с Ларисой познакомились...
– Нам было лет по пять, наши семьи по-соседству жили в Малаховке. Они снимали дачу... Лариса с бабушкой и... Мать ее приезжала на выходные, она тогда еще замуж не вышла за этого человека... за будущего Лариного отчима. И мы, наша семья, на дедушкиной даче – забор в забор. Вместе росли, мы и в школе одной потом оказались – в седьмой английской, здесь, в центре. Я рядом жила, а Лару во втором классе мать перевела... Ей ездить приходилось на троллейбусе, они на Трубной жили тогда и уже гораздо позже переехали на Осенний бульвар, и добираться стало очень далеко. Поэтому Лариса часто оставалась у меня дома. А на даче тоже все каникулы вместе... в девятом поехали в Питер... мой двоюродный брат, он...
– Что ваш двоюродный брат?
– Ничего, просто он нас снимал на видеокамеру в Петродворце на фоне фонтанов, я вдруг вспомнила, – Марина Тумак провела рукой по лицу. – Так, детские воспоминания... Мы очень дружили, мы всегда все очень дружили...
– А что она была за человек – Лариса? – спросила Катя. Ей показалось, что надо как-то приблизить разговор к событиям пятилетней давности.
– Очень хороший человек, – Марина ответила односложно.
– Она такая красавица, у нее были приятели-мужчины?
– Нет.
– Вас и тогда об этом спрашивали, Марина, – капитан Белоручка указала на дело. – Вы и тогда отвечали так же категорично. Но что-то не верится... Вам ли, лучшей ее подруге, не знать о ее личной жизни. Не скрывайте, пожалуйста, это очень важно.
– У нее не было никаких приятелей. Отчим... он бы не позволил ей кого-то иметь.
– Белоусов? Он что, был таким строгим отцом?
– Он ей не отец.
– А ее мать... она...
– Вы разговаривали с ней? Допрашивали ее? – спросила Марина.
– Нет.
– А почему? Вы же сказали – дело возобновлено.
– Она сейчас в монастыре. Мы должны установить сначала ее местонахождение.
– Это в Переславле-Залесском, женский Никольский монастырь.
– Вы навещали ее там?
– Я никогда ее не навещала. Она звонила мне. Сама.
– Когда она вам звонила?
– Недавно, дня три назад.
– И что она сказала?
– Мы не разговаривали, она оставила сообщение мне на мобильном.
– Может, она встревожена тем, что случилось на кладбище с могилой Ларисы? – спросила Катя.