ДНК

Сигурдардоттир Ирса

– Черт! И что теперь делать? – Конрауд из прокуратуры, похоже, не мог определиться, злит его эта ситуация или ставит в тупик.

– Хоть о чем-то ее успели спросить? – По сравнению с Конраудом Хюльдар был само спокойствие.

Он давно освоил особую технику, и теперь несдержанность других действовала на него успокаивающе – в этом тоже была заслуга его сестер. Благодаря этому он выходил победителем в большинстве их ссор. Данная техника не срабатывала лишь в его личной жизни – безотказно действующая во всех остальных случаях, она давала сбой в разборках с его немногочисленными сожительницами. В пылу семейных стычек Хюльдар всегда умудрялся неосмотрительно наговорить лишнего, после чего отношения тускнели

и мало-помалу распадались, несмотря на все его попытки исправить положение. Он боялся, что предстоящий разговор с Фрейей может закончиться так же. Если, конечно, она вообще захочет с ним говорить. Решение прекратить искать себе постоянную спутницу жизни и сосредоточиться на одиночных связях может дорого ему стоить. Сначала пришлось пережить массу неприяностей из-за Карлотты, жены его коллеги Рикхарда, а теперь еще и это… Однако оказаться вот так внезапно лицом к лицу с Фрейей – это просто праздник по сравнению с тем кошмаром, каким обернулась для него случайная интрижка с Карлоттой прошлой осенью. При воспоминании об этом Хюльдар почувствовал, как по его спине побежали мурашки.

– Конечно, мы не успели ни о чем спросить; это ведь ты должен был задавать вопросы! – Тон Фрейи напомнил тот, какой обычно использовали его бывшие партнерши для выражения недовольства.

Хюльдар, памятуя о своем печальном опыте, решил оставить ее реплику без ответа и вместо этого обратился к прокурору:

– Конрауд, вам ведь известны обстоятельства дела не хуже, чем мне. Если не лучше. Вы могли бы начать и без меня.

Хюльдар избегал смотреть на Фрейю – ее испепеляющий взгляд вводил его в ступор; в этом она превосходила всех его сестер, вместе взятых. Пересилив мучительное желание запихать в рот никотиновую жвачку, он продолжил:

– Вполне можно было бы задать несколько простых, очевидных вопросов. Здесь же все фиксируется? Я мог бы потом просмотреть запись.

– Или вы просто могли бы прийти вовремя! – Это подала голос молчавшая до сих пор врач Дома ребенка. Хюльдар помнил ее по выступлению в качестве эксперта при разборе дела о жестоком обращении. Тогда ее механическая, бесстрастная манера говорить прекрасно подошла для зала суда, но сейчас в ее голосе можно было различить запальчивые нотки.

– Да, конечно… – Хюльдар решил, что сейчас не имело смысла оправдываться и искать крайних – переваливать вину на других было не в его характере; по нему – так лучше принять удар на себя, чем прослыть подставлялой.

– Единственное, что она выдала, так это то, что убийца, вероятно, черный, – сообщил Конрауд. – Но я не стал бы стопроцентно полагаться на это, а расспросить ее подробнее не получилось.

– Черный?

Хюльдар старался не показать внезапно охватившей его радости из опасений быть неправильно понятым. В ней не было расистской подоплеки; просто если девочка окажется права, то найти убийцу будет несложно – темнокожих жителей Исландии можно пересчитать по пальцам. Все они, впрочем, были законопослушными паиньками – Хюльдар не мог припомнить ни одного дела, связанного с каким-либо насилием, в котором были бы замешаны темнокожие граждане. Но, как известно, у всего когда-то бывает начало…

– И у него большая голова, не забывайте это! – Эту реплику Фрейя демонстративно адресовала Конрауду, сделав вид, будто Хюльдара в комнате нет.

– Большая голова? – Следователь удивленно поднял брови. – Она так и сказала? Есть запись этого?

Информацией о том, что было записано, а что нет, располагал только директор Дома ребенка, и Фрейе ничего не оставалось, как ответить ему:

– Да, ты сможешь получить ее позже.

Эти слова она процедила сквозь зубы, словно выплюнула из себя, и присутствующие в недоумении уставились на нее. Последовавшую за этим неловкую паузу прервал Конрауд:

– Вряд

ли будет какой-то толк от прослушивания записи. Эти сведения ни в коем случае нельзя считать достаточными, ни в коем случае! Нам нужно продумать следующий шаг: как лучше выйти из создавшейся ситуации… – Он помолчал, уставившись на лежавший перед ним телефон, будто там скрывался ответ, затем продолжил: – Мы всегда можем привести ее в отделение, неважно, хочет она того или нет, и закончить снятие показаний там. Это дело не терпит отлагательства!

– Да, не терпит, совершенно с вами согласен, – поддакнул ему Хюльдар.

Краем глаза он заметил, как Фрейя поспешно покинула комнату, и вскоре увидел ее по другую сторону смотрового окна – разговаривавшей с женщиной в желтом платье. Маленькой Маргрет с ними уже не было; по всей видимости, ее увел домой дед.

– Это было бы в крайней степени неразумно, – опять вмешалась в разговор врачиха, ее голос снова звучал механически. – Ребенок только что пережил серьезное потрясение, и если вы собираетесь обращаться с ней, не принимая во внимание всю сложность ее состояния, то рискуете получить ложные показания и тем самым компрометировать следствие. Не понимаю, сколько можно вам это талдычить! – Махнув рукой в сторону стоявших рядом Хюльдара и Конрауда и, видимо, подразумевая полицию и прокуратуру, она продолжила: – Дети в этом возрасте часто говорят то, что, по их мнению, хотят услышать от них взрослые. Если вы намерены окончательно запутать ее и внушить ей какую-нибудь несуществующую ерунду, пожалуйста! И удачи вам на суде, когда адвокат подсудимого – если вы, конечно, найдете виновного – разнесет ее показания в пух и прах. Насколько я понимаю, со свидетелями у вас не густо.

– Они могут появиться позже, – парировал Хюльдар, хотя сам был почти уверен в обратном.

Конечно, им еще предстояло допросить мужа, подруг, коллег и тому подобное, но вряд ли кто-то из них сможет пролить свет на события прошедшей ночи. Хотя их показания, конечно же, помогут получить представление о личности убитой и, возможно, смогут указать на кого-нибудь, способного на такое зверство…

Хюльдар вдруг осознал, что не сводит глаз с Фрейи. Ее красота невольно притягивала взгляд, но тем не менее внимание следователя сейчас было обращено не столько на ее внешность, сколько на мимику и жестикуляцию. За смотровым стеклом явно обсуждалось что-то важное. Женщина в желтом платье говорила, прижав руку к груди, и выглядела расстроенной. Хюльдар в замешательстве потупил взгляд, когда Фрейя, вдруг повернувшись к окну, посмотрела прямо ему в глаза, но, вспомнив про зеркало, тут же одернул себя и повернулся к врачу:

– Я согласен и с вами, нам по возможности лучше работать здесь. Как вы думаете, когда мы сможем попробовать еще раз?

Врач пожала плечами.

– Они знают это лучше меня. – Она ткнула рукой в сторону смотрового окна; Фрейя и женщина в желтом платье как раз выходили из комнаты. – Но я думаю, что это будет не сегодня.

– К сожалению, это невозможно, – Хюльдар покачал головой. – Мы должны поговорить с девочкой как можно скорее, а значит – сегодня! Сейчас очень важно получить ответы хотя бы на самые неотложные вопросы.

Услышав за своей спиной покашливание, он оглянулся и, столкнувшись взглядом с Фрейей, стушевался. Сейчас, увидев ее совсем рядом, Хюльдар осознал, что она все так же хороша, а исходивший от нее едва уловимый знакомый аромат всколыхнул в нем волну воспоминаний, мало уместных в данных обстоятельствах. Он попытался взять себя в руки, отбросив сбивающие его с рабочего настроя мысли.

– Перед уходом Маргрет доверила Силье кое-что, что может оказаться для следствия очень важным…

– Что? Что она сказала? – не дав договорить, перебил ее Хюльдар. – Может она подробнее описать цвет его кожи?