Дно разума
Шрифт:
– Почему махновская?
– Потому как в Гражданскую он у Махно воевал. И сюда был позже сослан как враг трудового народа. Давай, трепись дальше.
Севастьянов передал слова солдата о колдунах, пересказанные ему Волчком.
– А потом? – спросил Кобылин.
– Потом все. Вот я и пришел к вам узнать: слышали ли вы что-нибудь о чем-либо подобном?
– Говоришь, среди убитых были мужчины, женщины… и дети?
– Вот ироды! – воскликнула Роза Яковлевна.
– Да, и дети, – подтвердил Севастьянов.
– Ты знаешь, ни о чем подобном я не слышал. Даже странно. Конечно, в те времена расстреливали, не отрицаю. Закапывали по ночам,
– Но он утверждает!
– Мало ли… Но, допустим, все так и было, как он говорит. Что это за колдуны такие? Сектанты? Почему так и не сказать? Сектанты здесь водились, это точно. Но их никто не расстреливал. Тем более в глубокой тайне. Для чего? Может, масоны? И такие, наверное, имелись. Хотя про них я тоже ничего не знаю. Но и их зачем расстреливать? Потом дети… А этих-то за что?! Если подобное имело место, значит, они представляли некую реальную угрозу. Знаешь, как во время эпидемии… Там тоже не считаются с жертвами. Но колдуны?.. Не понимаю! Послушай, Серёнька, у меня есть определенные связи, определенные знакомства… Меня и самого заинтересовала эта история. Весьма! Короче, я постараюсь навести справки, а потом тебе сообщу. Устраивает?
10
Когда гражданин, представившийся профессором Севастьяновым, покинул общежитие, Скок снова улегся на кровать и задумался.
Монету ему подавай! А кто он такой на самом деле? Мент! В этом нет никакого сомнения. Иначе с какой бы стати он приперся сюда. Ведь знает и про Дохлого, и про то, что в его квартире произошло. Профессор! Видали мы таких профессоров! Какую для него ценность представляет эта монета? Да никакой! Дырявая… Пусть даже серебряная. И что из того? Ничего. Объяснить визит этого типа очень просто. Ментовка ищет крайнего. Кто такой этот Баня? Да никто. Шестерка. А им нужен в качестве «паровоза» кто-нибудь посолиднее. Баня замочил блатного. Почему? Как такое может быть? Добычу не смогли поделить? Туфта! За преступлением стоял кто-то еще. И этот третий?.. Ну конечно же, он – Скок! По команде Скока Баня и замочил этого блатного. Зачем? Возможно, меж ними имелись какие-то разборки в лагере или на пересылке. А может, залетный захотел центровать в Соцгороде, а он, Скок, за неимением других сам претендует на эту роль? Словом, найти причины несложно. Но у ментов нет никаких доказательств, за исключением пропавшей монеты.
Однако это всего лишь домыслы. Зачем ментам столь хитрый подход? Может, этот мужик – действительно профессор и никакого отношения к ментуре не имеет? И монета интересует его как таковая. Но что в ней такого уж интересного?
Скок достал ключи и потряс ими в воздухе.
Ну серебряная… Ну старая… Ну с непонятными надписями… Может, в них и дело? Хорошо бы узнать, что на ней такого написано? А действительно, если попробовать? Библиотека рядом. Сегодня он «с ночи». Завтра – выходной. Делать все равно нечего. Правда, поздновато. Уже шесть часов. Но библиотека, кажется, работает до восьми.
Скок поднялся с кровати, обулся, закрыл дверь и пошел в библиотеку. Она, кстати, находилась напротив того места, на котором погиб Фофан.
Он подошел к высоким фигурным дверям с массивными ручками и потянул за одну из них. Дверь медленно растворилась, и Скок, преодолев несколько лесенок, попал в просторный
Скок отродясь не бывал в библиотеках. Однако безо всякой робости он толкнул правую дверь, очутился в зале со столами и огляделся. Обстановка соответствовала его представлению о подобных заведениях. Вдоль стен стояли книжные шкафы темного дерева, в которых высились ряды солидных томов с корешками благородных оттенков. Шкафы венчали мраморные, как показалось Скоку, бюсты каких-то не то философов, не то ученых, рожи которых были ему абсолютно незнакомы. Кроме читающих граждан, не обративших на него ни малейшего внимания, в зале больше никого не было видно.
Скок присел рядом с молоденькой девицей с прыщавым лицом, шепотом попросил у нее карандаш и листок бумаги, достал монету и, сжав губы в приступе старательности, стал тщательно перерисовывать надписи с нее. Не успел он закончить работу, как его кто-то осторожно тронул за плечо. Скок поднял глаза. Перед ним стояло существо женского пола неопределенного возраста и улыбалось с сахарной приторностью.
– Что вы хотели, молодой человек? – услышал наш герой.
– Есть тут у вас кто-нибудь, знающий иностранные языки? – довольно громко поинтересовался Скок.
– А какой язык вас интересует? – спросила сахарная дама.
– Вот этот, – сообщил Скок и протянул сахарной бумагу со своими каракулями.
Дама некоторое время, беззвучно шевеля губами, читала надписи, потом произнесла:
– Кажется, латинский. Сейчас попробуем вам помочь.
Она куда-то скрылась, однако скоро вернулась, ведя за собой девицу лет двадцати – двадцати двух, при виде которой Скок тотчас забыл, зачем явился сюда. Выглядела девица, прямо скажем, потрясно. Она была маленькая, но при этом имела фигурку, соответствующую классическим канонам женской привлекательности. С треугольного личика на Скока смотрели большие карие глаза. Усиливали кукольный облик аккуратный, чуть вздернутый носик, губки сердечком и темные волосы, собранные в хвост. Единственным недостатком, как успел разглядеть Скок, были несколько кривоватые ноги, к тому же еще и короткие.
– Посмотри, Леночка, это, кажется, латынь? – Сахарная дама протянула кукольной девице графические упражнения Скока.
– Да, – подтвердила девица, бросив взгляд на листок.
– Вот молодой человек интересуется…
– Мне хотелось бы знать перевод этих слов, – сообщил Скок.
– Помоги ему, – скорее попросила, чем приказала сахарная.
– С удовольствием, вот только возьму словарь.
Девица принесла толстую книгу в черном переплете и указала Скоку на свободный столик в начале зала.
Скок уселся рядом с ней, стараясь не дышать. Он сподобился пребывать рядом с неземным созданием. Даже запах, шедший от девушки, казался ему ангельским. Малютка благоухала какими-то райскими цветами: не то ландышем, не то сиренью. У Скока от умиления перехватило дыхание.
– Так, – сказала Лена, – давайте начнем. «Ego te intus in cute novi»… «Эго» – это «я»… «Те» – тебя… Я тебя…
«Я тебя хочу», – мысленно закончил Скок.
– «Интус». Интус, интус?.. – Она открыла словарь. – Ага, «интус» – «внутри». «Я тебя внутри…»