Дно разума
Шрифт:
Выходной закончился. Нужно возвращаться в цех. Следующая смена – с четырех. Все утро он раздумывал, идти на работу или послать всю эту канитель куда подальше. Хорошо бы «закосить» больничный. Но как? К тому же деньги кончились. Он должен половине общаги. Нет, придется все же топать к печи.
Смена, приходившаяся на вторую половину дня, считалась одной из самых спокойных. Оно и понятно. «Белые каски» разошлись по домам, а начальник смены особо не усердствует. Аварий нет – и слава богу. Время потихоньку ползет к полуночи. Работа движется без сбоев, почти автоматически.
Скок стоял на завалочной площадке и наблюдал, как мостовой кран тащит над разливочным пролетом к изложницам окруженный облаком газов ковш,
Настроение было настолько паршивым, что казалось: лучший выход – броситься в этот ковш к чертовой матери и таким образом послать всех… Скок слышал рассказы о таких случаях. Правда, как подобное можно осуществить, он плохо себе представлял. Если только прыгнуть в изложницу, когда состав медленно выходит из ворот цеха. Вот только откуда прыгнуть? С крыши, что ли? А если промахнешься? Все кости переломаешь! Проще пойти в листопрокатный цех и броситься в нагревательный колодец. В момент сгоришь! Даже «материала» для похорон не останется. И действительно, лучше ничего не придумать. Раз, и нет тебя! Привет семье! Да какая у него семья?! Мать только… Но она, надо думать, даже не всплакнет. А эта Лена… Скок представил, как она прореагирует, когда узнает о его смерти. Если узнает, конечно. Может, вспомнит своего первого мужика. И даже проронит слезу… Маловероятно. Из такой твердокаменной вряд ли прольется хоть одна крохотная слезинка в память о нем, Юрке Скокове. Да! Пора кончать с жизнью. С жизнью, которая не удалась! К чему коптить небо! Он – уголовник. Это пятно никогда не стереть. Всю жизнь будут тыкать: сидел, сидел… Так блатарем и помрешь. Уж лучше сразу…
Скок вновь глянул на ковш. Он почти вплотную приблизился к разливочной площадке.
«Ах, если бы вот прямо сейчас ковш грохнулся и металл, сжигая все на своем пути, растекся по площадке», – пришла в голову шальная мысль. Тогда бы и никуда прыгать не нужно. За доли секунды превратишься в факел. А дальше небеса. Или ад?
Ковш вдруг дернулся и заметно перекосился. Длинный язык металла выплеснулся из него наружу, и огненный сноп искр взметнулся под крышу цеха. Скок, словно во сне, видел, как лопнул один из канатов, державших траверсу.
– Беги!!! – заорал сталевар Степан Тимофеевич Галушко и первый рванул к выходу с площадки.
– Ну что же ты… Вперед! – услышал Скок голосок, идущий, как ему показалось, из самой глубины ковша со сталью.
Нет!!! Только не это!!! Нет!!!
Перекошенный ковш замер. Металл больше не брызгал из него.
Скок, как завороженный, смотрел на застывшую громаду, не замечая, что от жара у него трещат волосы на висках. Умирать уже не хотелось.
Через час ковш с величайшей осторожностью «смайнали». Металл уже остыл, что называется, «закозлился», и теперь ковш рдел ярким малиновым светом на полу разливочного пролета. К этому времени приехал начальник цеха, набежали какие-то незнакомые Скоку люди. Все размахивали руками, шумели, а он стоял в сторонке и думал, думал… В последнее время он вообще стал необычайно много размышлять.
Что же, в конце концов, произошло?! Почему ковш ни с того ни с сего едва не сорвался и расплавленный металл не пожег людей?!
И вдруг его осенило. Он! Конечно, он – всему причина! Все как и раньше. Стоит только пожелать, и желаемое немедленно исполняется. Так было и с Фофаном, потом с этим мальчишкой, Колькой Табуновым, который доставал его на выработках. Так произошло и с Леной! Она не хотела близости, но он-то хотел! И она пришла… Против своей воли пришла! И вот теперь Скок пожелал, чтобы ковш опрокинулся… Но ведь он удержался? Почему?! Да потому, что в последний миг он испугался и мысленно отменил свой приказ. Нет, этого просто не может быть! Сказки! Придет же в голову. А если не сказки?! Но почему раньше он за собой ничего такого не замечал? Да, раньше подобного не наблюдалось. А теперь… Нужно хорошенько подумать. А что, если это просто цепочка случайностей,
– Эй, Скоков!.. Юра… Иди-ка сюда, – прервал ход его построений голос сталевара Степана Тимофеевича Галушко. – С тобой начальство желает потолковать.
Через час Скок ехал со смены в переполненном трамвае, но на толкотню и острые локти не обращал никакого внимания. Мысли его были заняты исключительно монетой и связанными с ней происшествиями. Значит, он теперь кто-то вроде волшебника. Что пожелает, то и получит. Здорово! Чего бы такого захотеть? А, вот! Чтобы к его приходу в общагу на столе стояла пара бутылочек пивка. И не просто пивка, а свежего и холодного. Именно такого, какое он любит. Посмотрим, сработает ли?
Однако, когда он вошел в комнату, никакого пивка не наблюдалось.
Значит, ничего особенного в этой дырявой монетке вовсе и нет, заключил Скок. Просто фантазия разыгралась как результат аварии и непосредственной опасности для жизни.
Он вспомнил толстенького профессора, несколько дней назад приходившего в общагу и выспрашивавшего про монету. Тогда Скок принял профессора за мента, но сейчас переменил свое мнение. Видать, в этой монете все же что-то заключено. Вот только что? Неужели она и в самом деле способна выполнять желания? Но если способна, каким образом ей можно приказать? Насколько понимал Скок, тут не все так просто. Пиво-то она не сотворила. Но монета, надо думать, не волшебная палочка из фильма про Золушку. Тыкву в карету она не превратит, и крысу в кучера тоже. Но, возможно, монета может поспособствовать возвращению к нему Лены. Нужно только сильно захотеть.
Засыпая, Скок бормотал: «Хочу, чтобы Лена вновь была со мной. Хочу, чтобы Лена вновь была со мной. Хочу, чтобы…»
Следующим утром, едва дождавшись десяти часов, Скок помчался в библиотеку, мысленно непрерывно повторяя про Лену и про ее возврат к нему. Какое-то время он стоял за стеклянной дверью и подсматривал за происходящим в читальном зале. Лена сидела за столом и заполняла какие-то бумажки. Кроме нее, в зале никого не было. Скок толкнул дверь. Лена подняла голову, и лицо ее тут же закаменело.
Мысленно произнеся: «Лена, будь со мной», Скок подошел к столу, вежливо поздоровался и попросил книгу Паустовского «про Мещеру». Ни слова не говоря, Лена принесла требуемое, Скок уселся, перевернул первую страницу и прочел:
«В Мещерском крае нет никаких особенных красот и богатств, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха. Но все же край этот обладает большой притягательной силой».
– Притягательной силой, – повторил Скок вслух.
– Какая же ты сволочь, Юра! – неожиданно услышал он.
«Действует, действует! – возликовал Скок. – Она уже разговаривает со мной!»
– Почему же я сволочь? – спросил он.
– Да потому, что ты завлек меня в эти дебри и изнасиловал.
– Изнасиловал?!
– А как же иначе можно это назвать?
– По-моему, ты сама… это…
– Ах по-твоему?! Я не хотела. Я сопротивлялась всеми силами. Это такой удар для меня!
– Удар?!
– А как же иначе!
– Ну не знаю… Но я тебя не насиловал! Матерью клянусь, даже и не думал. Лена! Если можешь, прости меня.