До ее смерти осталось сто дней
Шрифт:
– Тебя, - ответил Драко.
– Я хочу тебя, Гермиона.
========== Часть 32 ==========
Если бы взглядом можно было убить, то Драко уже наверняка упал бы замертво. В глазах Гермионы пылала такая ярость, а губы были сжаты в тонкую линию… Малфой никогда не видел ее такой. Конечно, она оскорбилась - правильная, хорошая девочка. И Драко был готов к тому, что она прочитает ему нотацию, ударит или даже проклянет, но чего он не ждал, так это того, что она начнет раздеваться.
Ее движения были резкими, суетливыми, словно она боялась передумать или ей было слишком неприятно, и она стремилась поскорее покончить
Сквозь ткань майки просвечивалась грудь, Драко явно видел затвердевшие соски, но не обольщался - конечно, Грейнджер не была возбуждена, просто в комнате было прохладно. А вот Малфой как раз таки был возбужден - как же ему хотелось взять ее сейчас. Может, даже не раз. Сделать свет поярче, положить ее на спину, чтобы лицом к лицу, чтобы не смела прятать взгляд, и двигаться в ней медленно, тягуче. Чтобы на всю жизнь запомнила, что это он, Драко Малфой, был ее первым.
Гермиона тем временем ухватилась за майку и тут замешкалась, нервно прикусила губу. И Драко словно облили ушатом ледяной воды - он не хотел, чтобы это было так. Он схватил ее за запястья, крепко сжал.
– Нет.
– Что нет?
– глухо переспросила Гермиона. В ее взгляде все еще мелькали яростные искры, но еще там появились горечь, отчаянье и… разочарование?
– Ты же хотел. Передумал?
Драко дернул ее на себя, усаживая на колени. Ее лицо было так близко - он видел все трещинки на ее искусанных губах и одинокую ресницу, упавшую ей на щеку.
– Не так.
– А как?
– Разве тебе не было хорошо тогда? В Мэноре?
– шепотом спросил он, сдувая ресничку с ее щеки.
– Там ты был другим, Драко. И я тоже.
Малфой почувствовал горечь. Она ведь была права - в Мэноре все было иначе. Вернуться бы туда, а еще лучше куда-нибудь, где они были бы одни. Где ее происхождение ничего не значило бы, где они могли бы забыть об этой войне, о своих ролях в ней.
– Я помогу тебе, - в конце концов, произнес Драко. И, не удержавшись, поцеловал ее в подбородок, в уголок рта, а потом крепко прижал к себе. Она не стала отстраняться, наоборот, крепко обняла Драко в ответ, спрятала лицо у него на плече.
– Спасибо, - прошептала она и сразу обмякла, расслабилась. Ее теплое дыхание согревало шею, и Драко прикрыл глаза, откинулся на спинку дивана, увлекая Гермиону за собой. Мерлин, как же это было хорошо - гладить ее по волосам, по голым рукам, покрытым морозными мурашками, чувствовать, как успокаивается ритм ее сердца, как становится глубоким и размеренным ее дыхание. Прошло минут десять, прежде чем Малфой осознал, что Грейнджер спит. И от этого доверия - а разве это не доверие - остаться совершенно беззащитной в его руках?
– он почувствовал что-то, чему не мог подобрать названия. Гордость? Радость? А, может, тоску и горечь от того, что доверие это он вскоре собирался предать?
Нога затекла, но Драко не шевелился, боясь потревожить хрупкий сон Гермионы. Ее губы немного приоткрылись, ресницы дрожали, отбрасывая на щеки причудливые тени. Какой же она была красивой. Не благородной красотой мамы, не откровенной и вызывающей - как Пэнси. Грейнджер была живой, настоящей - и в этом было ее преимущество.
– Все у тебя будет хорошо, Гермиона. Все будет хорошо,
***
– Я решила вернуться в Малфой-Мэнор, - ранним утром заявила Грейнджер, попивая в кабинете Дамблдора чай с лимоном. Малфой даже восхитился невольно - настолько непринужденно выглядела Гермиона! Ему-то никак не удавалось унять тревогу - от чая, предложенного Дамблдором, он отказался, стул казался ему жестким, а взгляды предыдущих директоров, взирающих на него с портретов, подозрительными.
– И что же повлияло на ваше решение?
– спросил Дамблдор. В его тоне слышалось только добродушие да нотка любопытства, но Драко не позволял себе обманываться. Каждый из них троих вел свою игру, и если Гермиону ему удавалось обхитрить, то вот с Дамблдором Драко даже не думал тягаться. Если директор и сделает вид, что верит им, то только потому, что это будет удобно или выгодно для достижения его собственных целей.
– Я решила, что это будет разумно, - Гермиона пожала плечами и пристально взглянула на Дамблдора. У того должно было сложиться впечатление, что Гермиона ведет какую-то тайную игру, что Драко здесь выступает в роли дурачка, который позволяет водить себя за нос.
Дамблдор кивнул, благодушно улыбнулся и перевел взгляд на Малфоя. У того по спине побежали мурашки - он кожей чувствовал, что сейчас все решится, потому что их маленький спектакль ни на йоту не обманул Дамблдора. Это Грейнджер здесь была жертвой обмана - и директор знал это. Он постучал узловатыми пальцами по поверхности стола, и Драко отметил, как ужасно выглядит его рука.
– Вы тоже отправитесь домой, мистер Малфой?
– спросил Дамблдор, сверкнув льдистыми глазами из-за стекол очков.
– Да, - без обиняков ответил Драко. Изначально он думал, что в ответ на этот вопрос разыграет полноценный спектакль, мол, “ужасно не хочу, но что поделаешь, вы же вынудили меня”, но теперь решил, что это будет выглядеть глупо.
Дамблдор снова кивнул и вернулся к позабытому, уже наверняка остывшему чаю. Молчание длилось так долго, по ощущениям Драко, что он еле заставлял себя не ерзать и сидеть спокойно. Вот же старый интриган! Что ему до них обоих? И Грейнджер, и он сам, Малфой, были лишь незначительными пешками в его шахматной партии. Так почему бы не оставить их в покое?
– Вы можете воспользоваться каминной сетью, - в конце концов, будто очнувшись от затяжного сна и удивившись, что Малфой и Грейнджер все еще здесь, произнес Дамблдор.
– В любое время.
– Сейчас, - поставив пустую чашку на стол, заявила Гермиона.
– Вы не хотите прежде поговорить с друзьями?
– вот теперь Дамблдор, кажется, действительно удивился. Грейнджер задумалась на мгновение. Драко видел, как ей сложно - еще бы, столько лет она и шагу не могла ступить без Поттера и Уизли! Но потом она расправила плечи и отрицательно покачала головой - и Малфой вновь испытал прилив какой-то иррациональной, необъяснимой гордости. Будто бы это его заслуга, что Грейнджер наконец-то принимала самостоятельные решения.