До и После: Исход
Шрифт:
Но Губернатор лишь приподнял брови и воровато уставился на нее исподлобья. Кристина вздохнула. На помощь ей пришло когда-то увиденное телешоу. Мужчина в шортах объяснял, как накормить собаку, если с этим возникают трудности.
«Возьмите миску в руки и поднимите ее на уровень груди, пока собака сидит на полу перед вами. Издайте несколько причмокивающих звуков, словно сами едите из миски и верните ее на пол. Собака обязательно съест то, что ел ее хозяин».
– Какая чушь, – прошептала Кристина и закатила глаза. Но особого выбора не было. Губернатора нужно было накормить, пока не проснулся его хозяин-алкаш.
Кристина взяла миску. Наверное, ей стоило встать с пола, чтобы Губернатор не видел ее
«Да, в первые недели этого ужаса, я бы сожрала ее даже из собачьей миски. Вот это ирония,– подумалось ей, – а теперь даже смотреть на нее не могу, – в памяти всплыл мертвый кролик, и Кристина почувствовала укол вины, который сразу удалось заглушить. – Все из-за этого алкаша, это все из-за него! Но ты должна собраться! Собраться и покормить эту псину».
– Ням-ням, чавк-чавк, – сказала Кристина, и в глазах Губернатора застыл немой вопрос. – Господи, даже собака меня презирает. Жри уже, а? – и она сунула миску ему в морду. Губернатор с видом собачьего джентльмена отвернулся ровно настолько, насколько она пододвинула к нему миску. – Да твою собачью мать, – выругалась она шепотом. Это все уже порядком раздражало.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Кристина поставила миску на пол и, встав на четвереньки, склонилась над ней.
– Ням-ням, – и причмокнув, посмотрела на Губернатора. Тот сидел неподвижно словно статуя. – Плям-плям, – словно набив рот кашей, продолжила она. Краем глаза заметила, что Губернатор косится на нее, но морду не поворачивает. – Плям-плям-плям, ммм, вкусно. Плям-плям. – Мордочка Губернатора сделала непроизвольный поворот в сторону миски, но тут же была отдернута назад.
«Ничего унизительнее со мной еще не случалось, – подумала Кристина, и как это всегда бывает в таких ситуациях, ошиблась. На очередное ее «плям-плям» раздалось тихое «шарк-шарк», и она увидела в проходе две волосатых мужских ноги. – Матерь Божья, зачем я вообще в это вписалась?»
Откуда-то сверху раздался грубый голос.
– Оу... Надо же! Когда ты начнешь бегать за своим хвостом и рычать, я пристрелю тебя как бешеную дворнягу.
Она услышала звук открывающегося пива.
«Нужно встать и вести себя как ни в чем не бывало. Он жалкий алкаш, мне плевать на его издевки», – Кристина встала, отряхнула коленки и выпрямилась. Они были почти одного роста, и это добавляло ей уверенности. Скрестив руки на груди, она постаралась всем своим видом показать, что даже будучи застигнутой на коленях перед собачьей миской, сохраняет больше достоинства, чем он.
Алекс зашел в маленькую кухоньку охотничьего домика и уселся за стол. В три долгих глотка он осушил жестянку пива, громко рыгнул и чуть посветлевшими глазами стал разглядывать Кристину, которая за все это время не произнесла ни слова.
«Ты идиот, и я тебя презираю», – читалось в ее глазах.
– Так что это было? У тебя бак потек? – он постучал пальцем по лбу. – Или ты осушила мои запасы, пока я спал?
Она хмыкнула.
«Спал? Да ты валялся, как кусок дерьма, и храпел так, что я боялась, стены этого домика развалятся при следующем твоем вдохе», – но вслух ничего не сказала. Отточенный до мастерства презрительный взгляд был брошен на Алекса, после чего Кристина развернулась на пятках и вышла из комнаты.
Теплые мягкие лучи заходящего солнца скользнули по опустошенной банке пива. Алекс сжал переносицу пальцами и прошелся ладонью по лбу.
«Поганая маленькая веганша. Думаешь, ты лучше других? Черта с два! Тебе
«Да и катись, куда глаза глядят, маленькая неблагодарная дрянь».
По большому счету она и не была нужна ему. Конечно, Кристина кормила собаку, когда ему было не до того, но судя по полной миске, она и с этим уже не справлялась.
Потерев виски, Алекс с неохотой открыл глаза. Перед ним на столе лежала газета, которая уже не один раз попадалась ему на глаза.
«Не читайте до обеда советских газет», – всплыла в голове очень старая крылатая фраза из прошлого мира, но рука сама собой потянулась к дешевой бумаге. И тут он на секунду замер, затем всем телом рванулся к газете и вцепился в нее обеими руками. То, что он увидел, не было статьей на первой полосе. Каким-то чудом, потрепанная газета была развернута именно на той странице, где находилась небольшая заметка, приковавшая его взгляд к себе. Всего несколько строк, а сердце у Алекса уже ухнуло куда-то на дно желудка.
– Кристина! – взревел он, позабыв о той неловкой и неприятной сцене, произошедшей минутой ранее. – Кристина, собирайся! Мы уезжаем!
Но она не ответила. Алекс вырвал заметку и сунул в нагрудный карман.
– Кристина! – уже вставая с места, прокричал он опять. – Нам нужно ехать!
Алекс уже был готов поклясться, что Кристина ушла, но девчонка безмолвно заглянула на кухню.
– Я позже объясню, – примирительно сказал он, – собирайся, прошу тебя!
Сохраняя молчание, голова Кристины исчезла в проеме также плавно, как и появилась. Алекс исчез вслед за ней.
На кухне остался один лишь Губернатор, который нехотя повернул морду к миске, и начал ритмично заглатывать опостылевшую фасоль.
Плям-плям.
Испытанные методы редко дают сбой.
44(ПОСЛЕ) Куколка на полу
Джереми ворвался в комнату и оторопел. Милада, маленькая хрупкая куколка, лежала на полу. Ее выгнутое, перекошенное тело била непонятная судорога. Следом за Джереми на пороге появился Санни, но он замешкался лишь на секунду и, оттолкнув с прохода Джереми, ринулся вперед. Джереми слышал, что с Миладой случаются припадки, но он никогда не становился свидетелем этому. Закатившиеся глаза, пена из приоткрытых детских губ, нога, бьющаяся о стенку кровати, повергли его в шок. А вот Санни, казалось, видел такое уже не раз. Он схватил с тумбочки зажигалку, случайно смахнув с прикроватного столика несколько незажженных свечек, которые с глухим стуком свалились на пол, и сунул ее девочке в рот. Затем он оттянул ее от кровати и, покрепче прижав ее одной рукой к полу, уселся на нее. Лишь тогда Джереми смог выйти из захватившего его ступора.
– Эй, что ты творишь? Ты же раздавишь ее!
Но Санни, словно не слыша этого, стянул с кровати одну из плоских подушек и сунул ее малышке под голову.
– У нее эпилепсия, - резюмировал Санни, - я зажал ей зажигалкой язык, чтобы она не откусила его или не подавилась им.
– Уверен? Нам в школе говорили, что этого делать нельзя. В смысле, совать что-то в рот эпилептику...
– Хуже не будет, да и вряд ли припадок долго продлится, - с видом знатока, он одной рукой сложил руки девочки крестообразно и вцепился в них.
– Чтобы она не махала ими и не покалечилась, - объяснил он.