До мозга костей
Шрифт:
Джек кивает, и я отворачиваюсь, прежде чем он сможет прочитать что-то еще в моих глазах. Мы работаем молча, Джек чистит мои стрелы и нож, а я расставляю ловушки по периметру поляны. Когда мы заканчиваем, мы стоим лицом друг к другу рядом с телом Колби, его безжизненные глаза устремлены в небо.
— В подвале есть оборудование, если понадобится, — говорю я, мое сердце так сильно колотится о грудину, что я уверена, оно впечатает мои страхи в кости. Между бровями Джека мелькает складка, его взгляд падает на румянец на моих щеках.
— Ты уверена…
— Там есть еще кое-что. В подвале. Для тебя, — говорю
Взгляд Джека снова падает на планшет, и прежде чем он успевает спросить, я сокращаю расстояние между нами, приподнимаясь на цыпочки, чтобы прижаться губами к его губам.
И в кои-то веки время замедляется в самый подходящий момент.
Я чувствую каждый вздох. Наслаждаюсь каждым миллиметром кожи, которая поглощает мое прикосновение, когда провожу одной рукой по шее Джека. Я вдыхаю аромат ветивера, теплый и успокаивающий. Вкус его губ, нежную ласку его языка. Прохладу его кончиков пальцев, когда они проводят по моей щеке и запутываются в волосах. То, как его рука ложится на мою спину, чтобы прижать меня к себе. Как будто меня лелеют. Как будто это мог бы быть мир, в котором он не отпускал бы меня.
Но он отпускает, и время снова вступает в свои права.
— Пока, Джек, — говорю я, позволяя своему прикосновению исчезнуть с самой лучезарной улыбкой, на которую только способна. Джек, должно быть, собирает кусочки воедино, потому что он не озвучивает свои вопросы. Он вообще ничего не говорит, на самом деле. Он просто долго смотрит в сторону хижины, а затем снова переводит взгляд на меня.
Я делаю глубокий вдох.
А потом ухожу.
Я стараюсь не оборачиваться, но когда я дохожу до начала тропинки, ничего не могу с собой поделать. Я останавливаюсь и, оглянувшись через плечо, вижу, что Джек наблюдает за мной с непроницаемым выражение лица. Он такой, каким я всегда хотела бы его представлять. Красивый и свирепый. Мой ангел мести, за спиной которого стоит моя хижина, все ее секреты в подвале, моя добыча лежит у его ног.
— Спасибо, Джек, — говорю я. В моей улыбке и глазах есть мягкость. Я чувствую это, так же как чувствую жжение слез, подступающих к горлу.
Бросив взгляд, достаточно долгий, чтобы запомнить навсегда, я оставляю Джека позади.
Затем скрываюсь из виду и бегу.
Почти полмили по извилистой, заросшей корнями тропинке обратно к небольшой поляне, где обе наши машины припаркованы недалеко от лесовозной дороги. Мой Land Rover едет по гравийной дороге так быстро, как только я осмеливаюсь, и через несколько минут я уже на шоссе, направляюсь обратно в Вествью.
Через двадцать минут я уже у дома Джека.
Корнетто следует за мной по пятам, пока я поднимаюсь по лестнице, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на то, что мои внутренности сжимаются с каждой секундой. Захожу в свободную спальню, где есть стол, и настраиваю мой рабочий ноутбук, входя через университетский VPN. Затем открываю мой личный ноутбук и ставлю его рядом с рабочим, где, как я знаю, мое тело будет служить барьером для камеры, спрятанной в углу комнаты.
Я делаю минимум
Я поворачиваюсь к Корнетто, чей хвост бьется об одеяло на кровати для гостей.
— Пожелай мне удачи, Корндог.
Напоследок погладив и поцеловав его в голову, я оставляю Корнетто охранять дом в одиночестве.
Я еду по боковым улицам к своему дому, зная, что на этом маршруте нет камер. Когда я приезжаю домой, я паркуюсь в гараже на заднем дворе, затем иду через двор к дверям внутреннего дворика. В доме тихо и спокойно, его интерьер одновременно приветлив и чужд мне. Там, где дом Джека кажется однотонным, мой дом пестрит цветами и узорами. Яркие картины и увеличенные фотографии дикой природы смешиваются с сувенирами, которые я приобрела во время летних полевых исследований. Но почему-то сейчас это похоже на музей. Даже несколько дней другой жизни сделали дни моего одиночества здесь воспоминанием.
— Лучше заново привыкнуть, — говорю я себе.
Я останавливаюсь перед фотографией в гостиной. Это одна из фотографий, сделанных в рамках программы «помечены и выпущены», над которой я работала, поддерживая исследования профессора о поведении рыси. Мы усыпили кошек и надели на них радиоошейники, чтобы составить карту их территорий и взаимодействий. На фотографии я улыбаюсь в камеру, моя рука лежит на плюшевой шерсти спящего самца. Ошейник был настроен на то, что через пять лет он порвется. Где-то, если он все еще жив, эта рысь сейчас свободна от нас, охотится, сражается и живет без нашего пристального присмотра.
Если я добьюсь успеха, то же самое будет и с Джеком. Он сможет отправиться туда, куда захочет, без угрозы со стороны Хейса или моей горы улик, мешающих ему осуществить задуманное. И на этот раз я не буду преследовать его по пятам.
Я проверяю часы, пока выполняю следующие шаги. Взять пистолет из оружейного сейфа. Написать Джеку. Послать сообщение Хейсу.
Я уже собираюсь свернуть в подвал, когда что-то ударяет меня в спину.
Я падаю на пол, оглушенная. Такое ощущение, что под кожей ползают осы и жалят мой мозг. Зубы стиснуты, тело дрожит. Боль прекращается так же внезапно, как и началась, но я слишком потрясена, чтобы двигаться.
А если бы и смогла, то уже слишком поздно.
Мокрая тряпка зажимает мне нос и рот. Я пытаюсь задержать дыхание и бороться, но это неизбежно. Один вдох сладкого аромата цитрусовых и ацетона, и у меня кружится голова.
— Все будет хорошо, Изабель, — говорит мужской голос, перекрывая мой слабый стон. — Просто поспи.
21. СОСУДЫ
Джек
В домике тихо. Окружающий лес шепчет приглушенными голосами. Слышно щебет лесных дроздов, опоздавших на миграцию. Шорох белок в густом подлеске. Я укладываю стрелы и блочный лук41 в чехол, оценивая оружейный вкус Кири.