До мозга костей

Триша Вульф

— Да. Мне сообщили об агрессивном койоте, который был убит на улице Митчелл несколько недель назад. Его проверили, и он оказался заражен бешенством. Я разложила на полях приманку с вакциной, но, похоже, опоздала. Может быть, я положила недостаточно. Мне следовало провести ещё один обход, но я позволила себе увлечься другими... вещами, — признаю я, сопротивляясь внезапному желанию взглянуть на Джека.

Тишина окружает нас, затягивает узлы в моем горле. Молчание никогда не беспокоит меня, когда я одна в поле наблюдаю за поведением диких животных. Но когда нахожусь с другими

людьми, оно часто грызет меня, скребет мой разум, зудит в моих мыслях. Оно как сущность, как живая дыра, которая просит, чтобы её заполнили, прежде чем моё воображение утащит меня туда, куда мне не хочется идти.

— Никаких замечаний, Джек? — спрашиваю я, подпитывая пустоту, когда она начинает поглощать меня. Но, по правде говоря, я также удивлена, что он не воспользовался возможностью укорить меня за мою самопризнанную ошибку. — Я наблюдала за Зайчиком почти столько же времени, сколько я здесь, в Уэст Пейне. Из всех здешних жизней здесь — она моя самая любимая, и я только что сказала тебе, что ее страдания — моя вина. Тебе нечего добавить?

Молчание. Зайчик спотыкается вдалеке.

Я сглатываю, в то время как мой палец вздрагивает на спусковом крючке.

— Ну же, — шепчу я, преодолевая узел, сжимающий мои голосовые связки. — Ты же знаешь, что ничто не сделает тебя счастливее, чем ещё один вонзенный нож.

Молчание Джека кристаллизуется под кожей, обжигая плоть, как прикосновение льда. Мой взгляд останавливается на Зайчике, пока её язык болтается в открытой челюсти.

— Еб твою мать, Джек, давай же, поставь меня на место...

— Кири...

Мой выстрел останавливает его, сила звука эхом отражается в долине. Зайчик падает в траву и не шевелится.

— Пойдёт, — шепчу я.

Перекинув рюкзак через одно плечо, а винтовку через другое, я поднимаюсь и, не оглядываясь, устремляюсь прочь, чтобы забрать ещё одну душу.

Ту, которую я никогда не хотела отнимать.

8. ОКРАСЬ ВСЁ КРАСНЫМ

Джек

Три дня.

И за это время я находил кусочки Мейсона в своих обедах. Ногти в йогурте. Яйца в салате из тофу. Кишки в моей дорожной кружке с яичным супом.

Когда я подошел к Кири, чтобы спросить о её выходках, она ответила мне так: — Ты сказал избавиться от тела... Переваривание — это фантастическая форма утилизации, Джек.

С тех пор я решил, что настало время кремировать телесные доказательства, которые она подарила мне вместе с моей половиной Мейсона. Все улики будут сожжены, а пепел удобрит мои гималайские маки.

Все, кроме бедренной кости.

Её я сохраню в надежном месте. Когда речь идет о Кири и её переменчивом темпераменте, разумно иметь в запасе хотя бы одно доказательство.

Когда осенний ветерок разбрасывает оранжевые и красные листья по главной улице, я сажусь на скамейку и листаю свой альбом для зарисовок. За столько дней свою добычу я видел, только смотря на рисунки с Колби.

Который куда-то беследно пропал.

Я не удивлюсь, если в следующий раз он начнет появляться в моих салатах.

Перевернув чистый лист, я слегка провожу карандашом

по бристольской странице — звук, с которым графит царапает поверхность, доставляет глубокое удовлетворение. Обычно я предпочитаю более грубую, тяжелую угольную бумагу. Мне нравится текстура, тонкие изломанные линии в каждом штрихе. Но для этого конкретного наброска требуется более мягкая поверхность, чтобы передать все нюансы черт лица.

Я поднимаю взгляд на объект, карандаш задерживается на странице, прежде чем я начинаю прорисовывать высокие скулы.

К тому времени, как я подобрал цвет радужки до почти идеального оттенка бледного, кристально-голубого, я вижу через окно бара, как объект моего рисунка выходит из-за стола. Она без труда смешивается с группой шумных студентов, когда они выходят из заведения, и старается спрятаться среди них, пока они идут по тротуару.

Я улыбаюсь про себя тому, насколько она умна. Прячется на виду у всех. Нелегко для красивой женщины, которая легко привлекает внимание. Интересно, является ли её чрезмерно экспрессивная индивидуальность частью её метода, убедить всех в том, какая она откровенная, общительная и восхитительная, чтобы, когда она выйдет на охоту, никто не вспомнил о тихой, послушной женщине, которая слилась с толпой.

«Это была не первая наша встреча.»

Мне трудно поверить, что я могу просто забыть такого запоминающегося человека, как Кири. И использование соперничества, чтобы выиграть время и разобраться во всем, привело лишь к тому, что агент Хейс задержался слишком надолго.

Правда в том, что чем больше я копаюсь в докторе Кири Рос, тем меньше открываю для себя нового. Для такой поразительной женщины её жизнь до Уэст Пейна кажется довольно непоразительной, если не сказать слишком клишированной. Я не могу найти ничего необычного или уникального в Кири Ли Рос. За исключением, разве что, её типажа.

Мне известно, какие жертвы привлекают её внимание.

Убрав свои принадлежности в сумку, я надеваю на голову кепку и перехожу улицу.

Я позаимствовал одежду из шкафа Брэда и взял со стола из его офиса кепку, которую он любит надевать после работы. Прежде чем войти в бар, я опускаю козырек на глаза и протискиваюсь в дверь. Сначала меня встречает оглушительная поп-музыка.

Нахожу столик в дальнем углу, где последние полчаса сидела Кири. С этой точки я сразу замечаю её цель, пьяного и агрессивно флиртующего с молодой женщиной двадцати с небольшим лет в другом конце тускло освещенного зала.

Она любит, чтобы её жертвы относились к ряду распутных мужчин.

Когда подходит официантка, я заказываю скотч и оплачиваю его кредитной картой Брэда. Проходит всего двадцать минут, прежде чем я застаю цель Кири за тем, что он подсыпает растолченную таблетку в пиво девушки.

Жажда охоты бурлит в моих жилах.

Когда цель выводит девушку, находящуюся под действием наркотиков, на прохладный ночной воздух, я держусь позади, убедившись, что камера, установленная на верхней полке бара, запечатлела бейсболку Брэда на пути к выходу.