До нас

Энн Джуэл Э.

Время исчезло. Прошли ли минуты? Часы? Я понятия не имела. Горе парализовало меня. Конечности онемели от боли, пока единственное, что я чувствовала, это глухой стук сердца.

Зак медленно сел.

Мне удалось резко моргнуть и сделать крошечный шаг назад.

Трясущимися руками он наполнил шприц морфином. Ожидаемое, привычное действие… превратилось в нечто совершенно иное. Потребовалось время, чтобы понять, чему я стала свидетелем. Мой разум кричал: «Что ты делаешь?»

На этот вопрос

ответило сердце. Оно знало. Оно понимало.

Я должна была уйти. Сбежать в свою комнату, прежде чем Зак меня заметит. Я не должна была быть там. Как бы ни называлось то, что он сделал, быть свидетелем этому было не мне. Затаив дыхание, скрывая шок и подавляя рыдания, я на цыпочках босиком вернулась в свою комнату. Я оставила Заку последнее прощание и ее последний вздох, потому что они принадлежали ему… и только ему.

— У тебя есть мой номер. Позвони, если он перестанет есть или вставать с постели, по крайней мере, до полудня. Хорошо? — напутствует его брат Аарон, открывая входную дверь, чтобы последовать за родителями к машинам, припаркованным на подъездной дорожке.

Я с секунду трясу головой, возвращаясь мыслями к настоящему.

— Э… да.

Сегодня семья Зака официально оставляет его одного. Не уверена, высматривали ли они признаки суицидального поведения всю последнюю неделю после похорон, но кто-то, кроме меня, постоянно был здесь. День и ночь.

Что до меня, то я не выходила из своей комнаты с ночи смерти Сьюзи. Мне кажется, родственники забыли о моем существовании, за исключением тех случаев, когда я выскальзывала из своей комнаты, чтобы прибраться на кухне или в холодильнике и морозилке, чтобы вместить всю еду.

— Эмерсин?

Мой взгляд устремляется к Аарону, и я выдавливаю из себя улыбку.

— Да. Конечно. Без проблем, — говорю я с сомнительной уверенностью, делая вид, что поняла.

После минутной паузы Аарон кивает.

— Спасибо. До скорого.

Дверь за ним закрывается, и впервые за неделю в доме воцаряется тишина. Я пробираюсь в его спальню — их спальню — проверить, как он. Зак — в джинсах, без рубашки — свернулся клубочком на своей половине кровати в обнимку с подушкой. Думаю, это подушка Сьюзи. Он обнимает ее.

До семи еще несколько минут. Не уверена, что он обедал, но спрашивать не буду. Сегодня вечером я не скажу ему ни слова. Я разберусь с ним завтра. Отступив на несколько шагов, поворачиваюсь и иду в оранжерею. Подняв с кресла одеяло Сьюзи, отношу его в спальню и накрываю им Зака, прежде чем закрыть дверь, чтобы Гарри Паутер его не побеспокоил.

В этом доме я должна быть той, кто будет заботиться о себе, чтобы Зак мог быть тем, кто сломлен и потерян. Это значит, что я буду есть, работать, принимать душ и быть всем, чем он пока не может быть.

На следующее утро я поливаю ее сад и растения в ее джунглях.

Ее… все это по-прежнему ее? Могут ли вещи принадлежать человеку после

его смерти? Задается ли Зак вопросом, остается ли она все еще его? Или она нашла Тару? Эта мысль должна причинять боль.

В 12:01 я осторожно стучу в дверь его спальни.

Ответа нет.

Я открываю ее. Зак в той же позе, что и прошлым вечером.

— Зак?

Тишина.

Я не знаю, что делать. Кажется, Аарон доверяет мне. Почему? Это загадка. Сьюзи тоже доверяла мне, будто думала, что после ее смерти я, как по волшебству, буду интуитивно чувствовать Зака.

Я не чувствую.

Часть меня хочет собрать чемоданы, забрать Гарри и уйти. И ни разу не оглянуться назад. Заботит ли Зака, буду ли я сейчас убираться в доме? Возможно, нет.

Хочет ли он видеть меня здесь? Возможно, нет.

Нужна ли я ему? Не знаю. Я пытаюсь поставить себя на его место и представить, чего бы я хотела или в чем нуждалась. Но когда я это делаю, то представляю, как он хочет, чтобы все оставили его в покое и позволили ему решать, что будет дальше. Хочет ли он жить дальше или последовать за ней в следующую жизнь, оставив настоящую.

Размышляя об этом, сажусь в мягкое кресло в нескольких футах от кровати. Сквозь жалюзи пробивается ровно столько света, что я могу разглядеть лицо Зака. Подтянув колени к груди, я жду.

Примерно через час он открывает глаза. Так медленно и нерешительно, что на ум приходит дверь, которая со скрипом открывается против воли натянутых петель.

— Привет, — шепчу я.

После нескольких морганий он хрипло отвечает:

— Привет.

— Я должна поднять тебя с постели и накормить. Но я не против, если ты не поешь до ужина. Я просто… — Я сглатываю. — Я просто не могу позволить тебе…

Умереть?

Могу ли я сказать это? Нет.

— Я не могу позволить тебе отгородиться. Извини.

Болезненно скованными движениями он побуждает свое тело сесть. Его босые ноги свисают с края кровати.

— Мне надо отлить.

— Конечно. — Я встаю. — Оставлю тебя наедине.

Он наклоняется вперед, упираясь руками в колени, прежде чем встать.

— Было бы прекрасно. — В его голосе не слышно признаков жизни, но он поднялся с кровати. Это уже что-то. На данный момент я приму эту маленькую победу.

Закрыв за собой дверь спальни, направляюсь на кухню, где достаю из холодильника тарелку салата с макаронами, быстро нюхая его.

Столько еды…

Когда я выкладываю немного в тарелку, в нескольких футах позади меня появляется Зак.

— О, привет. Э-м… у меня тут салат из макарон. Ты будешь?

В его правой руке скомканная футболка. Посмотрев на меня несколько секунд пустым взглядом, он кивает и возится с футболкой, просовывая руки и голову в отверстия. Затем садится за стол. Когда я накладываю салат ему в тарелку, он смотрит на пустой стул рядом с собой, где всегда сидела Сьюзи.