До особого распоряжения
Шрифт:
время делать вид, что не замечаешь изможденных людей, не слышишь звона цепей. А если зашевелится
в душе жалость, придется дать монету или хотя бы горсть сухих фруктов, кусок лепешки, яблоко, да еще
ухитриться сунуть его той стороной, где нет червоточины.
Не очень удобное место.
Женщину все чаще задевают торопливые прохожие, но она не чувствует чужих локтей, тяжеловатых
хурджунов, корзин...
Женщина выжидающе подалась вперед... Когда же наступит ее минута?
и она, забыв все приличия, побежит, расталкивая этих сосредоточенных, шумных, веселых, сердитых,
богатых и нищих... Расталкивая всю пеструю, разношерстную толпу, весь гудящий мир.
Махмуд-бек старается успокоить Фариду:
– Все будет в порядке...
Эта фраза стала традиционной. За последние месяцы Фарида привыкла к ней и перестала верить.
Она с трудом сдерживает слезы. О чем ему сказать? О последнем письме важному сановнику?
Министру? Но Фарида об этом уже рассказывала. Откинув покрывало с лица, она все же торопливо
сообщает о своем последнем послании.
Повзрослела Фарида... Как у много повидавшей женщины, легли морщинки под глазами.
– Вы меня не слушаете?
– обиженно спрашивает Фарида.
– Слушаю, милая, слушаю...
– улыбается Махмуд-бек.
Она любит эту улыбку... Так может улыбаться только смелый, решительный человек. Фарида
рассказывает о последнем прошении, которое она подала государственному чиновнику. Она боится
потерять веру в эти бумаги, хотя уже догадывается, как медленно ползут прошения. И доползут ли до
главного человека, который может решить судьбу мужа. И найдется ли у этого человека время, чтобы
дочитать бумагу до конца.
Писцы, конечно, мудрят. Очень много слов в каждом прошении. Фарида всегда удивляется длинным
строчкам. Можно короче и яснее сказать о Махмуд-беке. Но писцы получают деньги за работу. Чем
больше работы, тем она дороже.
Махмуд-бек уже несколько раз просил жену не тратить зря деньги. Он не верит бумагам, не верит
жалобам, способным тронуть каменные сердца.
– Брось, Фарида. Брось ходить к этим жуликам... - весело уговаривает Махмуд-бек. Он не
притворяется. У него действительно веселое настроение. Фарида видит но глазам. Махмуд-бек искренне
смеется. Даже люди оглядываются на этого странного заключенного: «Не сошел ли с ума!» - Твои
прошения никто но читает.
– Прочтут, - уверенно говорит Фарида.
Махмуд-бек качает головой и только вздыхает.
– Ну да ладно, может, и прочтут. .
– соглашается он. Не надо портить ей настроение.
– Может, найдется
такой. Прочтет.
О многом не знает Фарида. Махмуд-бек не имеет права уйти из тюрьмы... Если бы она знала,
например,
обращает на них внимания. Старик, прищурившись от света, с презрением рассматривает поток людей.
Он не просит подаяние. Ему приносят мясо и хлеб. Приносят в камеру эти же стражники, которые сейчас
его охраняют. Принесут за хорошую плату.
Жилистый, черный от ветров пустыни и солнца, он и сейчас стоит во главе большого племени.
Приказано старика держать в зиндане. На базар его вывели стражники на свой страх и риск. Слишком
хорошо заплачено им за эту прогулку. К старику приехали люди из его племени, такие же гордые и
своенравные, как их вождь. Они знают десятки скрытых тропинок и больших дорог, по которым в
соседние страны уходят лихие джигиты и никому не известные чужеземцы. Уходят под покровом ночи. О
их делах никому не известно, кроме этого старика, который сидит почти рядом с Махмуд-беком.
Никакие угрозы и пытки не сломят вождя племени. Ничего от него не добьются самые жестокие
служители тюрьмы. И об этом они хорошо знают.
Да и у кого поднимется рука на человека, чье племя хозяйничает в отдаленных районах страны. У
кого? Люди из племени умеют мстить. У всех есть семьи, друзья, родные...
Махмуд-бек пользуется уважением у старика. Придет день, когда вождь многое расскажет Махмуд-
беку. Надо ждать. Надо упорно ждать. Махмуд-беку нужны дороги, по которым уходят в Страну Советов
чужеземцы, нужны проводники из племени жилистого, неприступного старика.
А как объяснить все это Фариде?
Махмуд-бека давно бы выкупили или украли... Но он еще нужен в тюрьме.
– Скоро...
– шепчет Махмуд-бек.
Он проводит ладонью по пальцам Фариды. Пальцы заметно дрожат. Потом берет руку Фариды и,
наклонившись, целует.
Стражники многое повидали в своей жизни, но сейчас удивленно переглянулись. Такого чуда никогда
не видывал и этот шумный, пестрый базар.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
128
На чужбине я встречался и с тысячами обманутых людей, и с так называемой верхушкой эмиграции.
Эти последние были повинны во многом: они предали родину и народ, они уничтожали, сжигали,
убивали...
Уйдя от правосудия, бывшие курбаши, муллы, баи еще строили планы нападения на Страну Советов.
Я знал многих курбаши, которые спали неспокойно, с маузером под подушкой, боялись своих
подчиненных. Курбаши понимали, что никакое «войско» на угрозах и обмане долго не удержишь.