До особого распоряжения
Шрифт:
Он назвал и другие большие города - столицы азиатских стран.
– Завтра же полетим в Карачи, - схватился за спасительную мысль Баймирза. - Этот майор
совершенно не разбирается в сложившейся обстановке.
– Майор Харбер - опытный разведчик, - оказал Махмуд-бек, - и он выступал не от своего имени.
Разумеется, получена инструкция. Англичане будут давать деньги. Но на каждое конкретное дело. Они
щедро заплатят, например, за диверсию. А вообще... - Махмуд-бек развел
разбрасывались деньгами.
– Я же предлагал наш план...
– Вы правы. Но мы не очень твердо стоим на ногах. Поэтому с нами так... не слишком вежливо
обходятся...
– Не очень твердо...
– рассеянно повторил Баймирза.
– Что с журналом? Я за последнее время видел два-три номера... - сказал Махмуд-бек. - И то
случайно. Что с ним?
– Неважно...
– сознался Баймирза.
– Нет денег. Мы не имеем связи с соотечественниками. Посылаем
по случайным адресам. Я для этого и приехал, чтобы установить связь с эмигрантами. Узнать, как вы
живете... И...
– Он поднял голову. Внимательно посмотрел на Махмуд-бека. Трудно произнести вслух свое
признание. А надо...
– И собрать здесь деньги на... нужды комитета. На издание нашего родного журнала.
Баймирзе не понравилось молчание Махмуд-бека. Долгое, томительное молчание. Махмуд-бек
старательно отрезает кусочек мяса. Он же не хочет есть. Для чего так терзает бифштекс...
Махмуд-бек отложил вилку и нож. Вытер ладони.
– Здесь трудно собрать деньги, - твердо сказал он.
– Вы должны знать правду, Баймирза. Плохо живут
эмигранты.
– А в других местах?
– нерешительно начал Баймирза.
– Я был почти во всех странах... Я в Азии живу очень давно, Баймирза. По-моему, всю мою жизнь. И
везде сталкивался с нищетой. А богатые хорошо обходятся и без борьбы. Они тратят деньги на другие
нужды. Они заняты только собой.
– Но... собрать состоятельных людей. Поговорить с ними...
– не очень уверенно предложил Баймирза.
– Это можно, - согласился Махмуд-бек.
Он вернулся домой поздно. Фарида, как обычно в таких случаях, не спала. Она взглянула на мужа с
тревогой, но, увидев спокойное лицо, правда очень усталое, облегченно вздохнула.
– Вы будете ужинать?
– Нет, дорогая, - ответил Махмуд-бек. - Я ужинал в шикарном «Тадж-Махале» с почтенным
господином.
– Махмуд-бек кивнул на дверь: - Она спит?
– Спит. .
– А кофе у нас есть?
– неожиданно спросил Махмуд-бек.
– Есть...
– ответила Фарида.
– Но вы же...
– Сегодня надо выпить. Обязательно. Иначе моя голова расколется.
– Вы больны?
– испугалась Фарида.
199
–
– успокоил Махмуд-бек.
– Она просто лопается. В ней столько слов... И каких слов!
– Стихи?
– несмело спросила Фарида.
Махмуд-бек вздохнул и грустно ответил:
– Нет. . Пока не стихи. Но это очень нужные слова.
– Я сварю кофе. Сейчас...
– И побольше. А утром, когда придет Шамсутдин, меня обязательно разбудите...
– Вы же совсем не отдохнете.
– Скоро отдохнем, Фарида. Очень скоро...
– горячо заверил Махмуд-бек.
Он взял ее ва плечи.
– Вы столько раз говорили, - вздохнула она.
– Я говорю в последний рае. А утром мы должны обсудить с Шамсутдином, кого пригласить в гости.
– В гости?
– Вечером будут гости. Будет и почтенный господин из Европы. Я с ними хочу проститься.
– Проститься?
Она ничего не понимала. Что твориться с Махмуд-беком? Кофе... Гости... И... прощание.
– В чем дело?
– с трудом скрывая радость, спросила она.
– Дня через три мы уезжаем. Точнее, улетаем.
– Куда?
– прошептала она.
– Домой...
– тоже шепотом ответил Махмуд-бек.
– Домой, родная.
Не только состоятельные люди должны прийти на встречу с Баймирзой Хаитом. Но, рассчитывая
устроиться где-нибудь в сторонке, лучше всего у забора, решили появиться бедные эмигранты. Очень
хотелось услышать от большого гостя: что же будет дальше, как жить, на что надеяться?
Свой дом, вернее, довольно обширный двор для этого сборища предоставил Азими. Недавно здесь
шумела редкая, веселая свадьба, а сейчас должен состояться серьезный разговор, который решит
судьбу туркестанских эмигрантов.
Решит ли?
Азими, конечно, был в курсе дела, как англичане обошлись с одним из руководителей Туркестанского
комитета. Даже обещаний о помощи, конкретных, деловых, не высказали.
Хозяин дома успел переговорить с Махмуд-беком о пользе их собрания.
– Конечно, на съезд наша встреча не похожа, - серьезно ответил Махмуд-бек.
– Но комитет должен
знать о положении людей, заброшенных на чужбину.
– Заброшенных?
– усмехнулся Азими.
– Никто нас не забрасывал. Сами бежали. Да еще потянули за
собой всякий сброд. А этот сброд поднимает голову. В удобный момент и прирежет.
Махмуд-бек промолчал. Быстро, оказывается, Азими разобрался в обстановке.
– Не верю я в этот комитет, - продолжал Азими.
– Нет у него своего лица, своей точной линии. Перед
Гитлером гнули спину, перед этой сволочью, которая ни с каким народом не считалась. На что