До последнего вымпела

Коротин Вячеслав Юрьевич

Василий не посмел ослушаться супругу и немедленно сымитировал плевки через левое плечо.

Простившись с кавторангом, молодёжь отправилась к экипажу. Багаж весь поместился в отведённом ему месте, не пришлось даже ничего брать с собой на сидения.

– Здесь совсем недалеко, если бы не багаж - минут за пятнадцать бы дошли, - мичман пожалуй даже слегка рисовался перед Ольгой, разыгрывая роль местного "белого охотника", но это было вполне понятно и простительно для всё-таки ещё очень молодого человека.

Василий

слегка усмехнулся в реденькие усы и не стал мешать другу производить впечатление на свою жену.

Пока коляску трясло по дороге, Соймонову вдруг пришла в голову мысль о том, сколько счастья... Да-да, именно счастья, принесла ему эта война. Василий просто внутренне ужаснулся своим мыслям о том, что война может приносить счастье хоть какому-нибудь честному человеку. Но факты били наотмашь: не будь тяжело ранен в том бою под Артуром Колчак - не видать Василию ни Георгиевского креста, ни лейтенантских эполет, ни свадьбы с Ольгой (во всяком случае, в обозримом будущем). Не погибни Дмитриев в бою, и не было бы должности старшего офицера...

Чёрт! Ведь он не хотел карабкаться к своему счастью по чужим костям! Ведь само так вышло! Просто честно выполнял свой долг. Ведь разве думал о карьере, когда заменил на мостике тяжело раненого командира?
– Нет и ещё раз нет! Неужели в бою можно думать о том, чем тебя за это наградят? И ведь не думалось!

Василий окончательно запутался в своих мыслях. Вероятно, это отразилось и на его лице, потому что Ольга вдруг окликнула мужа:

– Василий Михайлович! Вернитесь к нам! Что за чёрные думы вас посетили?

– Ой! Простите - задумался, - очнулся лейтенант и виновато посмотрел на жену и друга.

– Такое впечатление, что задумался ты о Геенне Огненной, - не преминул поддеть Денисов.

– О войне, Володь, - не принял шутливого тона Соймонов.

– Ах, в этом смысле...
– Денисов тоже стал серьёзным, - Война, Василий, - наша профессия. И о ней, по моему глубокому убеждению, нужно говорить на службе. А иначе, мы с тобой с ума свихнёмся. Я сейчас не на броненосце, а в обществе друга и очаровательной женщины. И говорю о том, что мне приятно и интересно. Мы с тобой обязаны думать о победе над врагом, и это правильно. И, смею тебя уверить, в бою или перед боем, все мои мысли только об этом...

– Я тоже согласна с Владимиром Сергеевичем, - вступила в разговор Ольга, - Вам, конечно, мнение женщины не особенно ценно, но в самом деле служба-службой, а вне её нужно быть просто человеком, с простыми человеческими желаниями и проблемами.

– А я что, возражаю?
– Василий почувствовал себя противопоставленным любимой и другу, - Чёрт побери! Вы мне дали хоть слово вставить? Я...

– Приехали!
– оборвал лейтенанта Денисов, - потом доспорим. А сейчас выгружаемся и устраиваемся на месте.

Квартирка была в самом деле неплоха: две уютные меблированные

комнатки на первом этаже двухэтажного дома и остальные помещения по стандарту - прихожая, ванная, уборная, кухня. Конечно, её нельзя было сравнить с квартирой Капитоновых на Васильевском, но молодым супругам было достаточно и этого, тем более, что Соймонову предстояло почти безвылазно находиться на корабле, а пока ещё Ольга сумеет нанять прислугу. В одиночку управляться с уборкой обширных апартаментов, готовкой, покупками и прочим молодой женщине явно было бы не под силу. Тем более планировалась ещё и работа в госпитале.

Хозяйка дома, Антонина Федотовна, миловидная сорокалетняя дама, весьма радушно приняла новых жильцов. Тем более что это радушие было "подогрето" оплатой за три месяца вперёд.

Соседями, которые не преминули заглянуть познакомиться, когда новосёлы хлопотали, устраиваясь в квартире, оказалась семья штабс-капитана Гусева из крепостной артиллерии: миниатюрная брюнетка Александра Игоревна с пятилетним сыном Серёжей. Сам глава семьи был на службе. Появление соседей было для Гусевой приятной неожиданностью, и женщина любезно предложила вновь прибывшим свою помощь в обустройстве на новом месте.

Как бы разумно и уютно не была расположена мебель в квартире, заселяющаяся в неё женщина всегда найдёт несообразности и немедленно начнёт эту самую мебель переставлять по-своему. А когда рядом есть ещё одна представительница прекрасного пола, с которой можно посоветоваться...

Ольга не являлась исключением, она, как и все женщины, была "дочерью Евы". Денисов достаточно быстро отбыл на броненосец, сообщив, что катер будет ждать в шесть часов вечера. Василию, вместе с нанятым за двугривенный дворником, пришлось ворочать кровать, сервант и прочую обстановку квартиры на протяжении без малого ещё двух часов.

Имеющиеся занавески Соймонову тоже не устраивали, но, на счастье для лейтенанта, других пока не имелось и замена была отложена на потом, когда будет возможность подыскать соответствующую ткань.

Как бы не не хотелось расставаться, но Василий должен был к вечеру прибыть на "Пересвет". Намёка на этот факт оказалось достаточно для соседки и она, тактично сославшись на дела, поспешила удалиться вместе с парнишкой, который уже успел изрядно подпортить нервы Соймонову, регулярно пытаясь помочь в перемещении тяжёлых предметов по квартире.

– Ну вот, Оленька, мне пора, - грустно посмотрел лейтенант на жену, - и даже не знаю когда смогу снова сюда заглянуть. Придётся нам поскучать...

– Знала, на что шла, когда за моряка замуж выходила, - попыталась пошутить Ольга, - Пенелопе и подольше ждать приходилось. Иди уже, вижу, что весь на нервах.

Супруги обнялись и всё равно ещё несколько минут не могли оторваться друг от друга.

– Всё, Вась, иди, - наконец положила конец затянувшемуся прощанию Ольга.