До поворота (Кровавый Крым)
Шрифт:
— А хрен его знает, — растерялся Сашок, — пока по горам бегал, потерял, — по лицу было видно, что врет. — Ребята там хорошие, и негр этот из Харькова. Чудной такой. Веселый. Ладно, — он встал и пожал Славе руку, — Пора в Рыбачье двигать. А то жара скоро.
Сашок развернулся и пошел по дороге куда-то вперед.
— Эй, — Мила дернулась следом, — нельзя же его вот так!
— А куда ему? С нами?
— Но мы же пока живы…
— Он прав, нужно куда-нибудь двигать. В Симферополь и домой!
— У меня
С сомнением он оглядел ее и себя:
— Знаешь, по-моемому, нам необходимо вымыться… Мы похожи на бомжей каких-то.
— Ну и что?
— Да нас любой миллиционер остановит!
Пожав плечами, она встала и подняла руку. Новенький «Москвич» на полной скорости просвистел мимо.
— Наверное, ты прав.
Но следующая машина неожиданно притормозила. На них глянули знакомые остекленевшие от пьянства глаза. Слава вспомнил ночной кемпинг, шумные поиски какой-то бутылки шампанского. Рядом с водителем сидел длинноволосый Витя. Третьего, на заднем сиденье, Слава не знал, но догадался, что он из той же компании: на широком мясистом лице застыла общая для всех трех мучительная тоска похмелья.
— Мы в Судак едем, авось там удастся что-нибудь взять. А то универмаг закрыт еще, нигде ничего нет. А нам лечиться надо.
— Мы тоже в Судак, — Мила с каким-то внутренним достоинством села на заднее сиденье, Слава втиснулся следом. Он едва успел захлопнуть за собой дверцу — машина рванула с места и понеслась по пустому узкому шоссе, то возносясь, то ныряя и все глубже зарываясь в желтоватые телеса гор. Моря видно не было, людей тоже. Водитель нервно вцепился в баранку — Слава боялся, что похмельная дрожь рук передастся рулю, но пока что машина шла ровно, только очень быстро..
Какое-то время ехали молча. Тягостное ожидание новых неприятностей сплотило рой разбросанных мыслей в один тугой и колючий комок, Слава ощущал его в своем горле и желудке одновременно.
— Что вчера-то было? — осторожно спросила Мила.
— Говорят, харьки день мести перенесли.
— Да не, «Беркут» буянил. Перепились, к нам полезли.
— А, так это они? — Витя глядел вперед, ему было трудно поворачивать голову.
— Ага, оружие, говорят, ищем.
— Там ихних шестерых кто-то в камышах отметелил. Злющие были, — Водитель довольно ухмыльнулся. — Парень какой-то с девушкой отдыхал…
— Это я отдыхал, — подал голос третий, — с Греткой. А до этого мы в гриле отдохнули.
— Весело отдохнули? — Мила решила поддержать беседу.
Третий со стоном потер бок:
— Ничего так. Бармен мне что-то сказал такое, я не помню… Да я и не знаю, что он сказал. Но тут Гретка, сучка, как заорет, мол, что ты моему парню сказал? И мне еще: Нурик, давай его, давай. Обычно бабы мужиков оттаскивают, а эта — наоборот.
Витя заинтересовался, даже
— И чего?
— Пришлось воевать. Я через стойку прыгнул и бармену нож в жопу воткнул. У меня ножик маленький, туристический. Еще там кто-то сунулся, я обратно на стойку вскочил и ногами его… А тут два омоновца. Эти, «беркуты». Ну я их тоже…
— А потом они тебя нашли, значит.
— Они не меня искали, какого-то парня с девушкой. А нашли меня… Вот и решили, что я — тот самый, кто им нужен. А их человек десять было, прямо на микроавтобусе подъехали… Ох!.. — он снова потрогал свой бок.
— Мафию нашли! — Витя слабо хохотнул.
— Во-во, ящик армянского коньяка конфисковали…
— Это у кого?! — от неожиданности водитель выкрутил руль, машина чуть не налетела на бетонный столб.
— Да, ладно. Было, так уже нету.
— Вот суки.
Снова замолчали.
— Может лучше в Старый Крым махнем? — предложил Витя.
— Да ну его, в Судаке в разлив возьмем.
— А где девочка Марина и ее машина?
— В этакую рань?
— На, Марина, чашку, лей, Марина, бражку! Это только с трех, — вздохнул водитель.
— В Судаке тоже может не быть…
— Сейчас, может и в Судак не надо переться. Здесь посмотрим.
Справа вдруг открылась долина, похожая на воронку, вся в виноградниках. Белые домики-мазанки неловко скатились к центру воронки. Туда вела кособокая грунтовка. Водитель знал, куда едет — он притормозил прямо у зеленого досчатого ларька, вылез из машины и принялся методично барабанить кулаком в запертую дверь:
— Дядя Дима! Вставай, твою мать!.. Вот говно старое, — он повернулся к остальным, — спит. Вставай, сволочь!
Витя остался сидеть в машине, Нурик вылез и стоял рядом, осоловело промокая небольшую лысину.
— Кто это? — спросил Слава.
— Кто кто? — переспросил Витя.
— Ну, этот, который пошел?
— А, — покровительственно ухмыльнувшись, Витя представил друга, — великий русский писатель Тимофеев!
— А что он написал? — оживилась сразу Мила, ее глаза зажглись охотничьим азартом.
— Истинному Великому Писателю не обязательно что-то писать — он и так уже велик!!! — Витя тоже вылез из машины.
Странно-покореженный мир деревьев с белесой листвой, отражающей свет, мелкие холмы с пролысинами, как побитая молью шерсть, большие горы — хребет гигантского зверя. Вспомнилась картинка — мирный город на ките. Что, если кит нырнет?
Слава хотел было выйти навстречу этому зверю, когда рядом притормозил зеленый жигуль. В жигуле сидели головы — наверное, не одни лишь головы, но Слава видел только четыре одинаковых бритых головы. Голова за рулем что-то процедила. Нурик что-то ответил. Тогда цедить принялись одновременно все головы, Нурик снова что-то ответил.