До рая подать рукой
Шрифт:
И теперь они видят перед собой подсвеченную изнутри ровную и голую поверхность, потому что на практически чистой соли не растут даже привычные ко всему кустарники пустыни. Если они вздумают пересечь этот «водоем», преследователи засекут их без труда, даже без специального электронного оборудования.
Долина вытянулась с юго-запада на северо-восток, и из-за одной ее специфической особенности мальчик и собака выбирают северо-восточный гребень, чтобы избежать риска засветиться внизу. Особенность эта – город. Город или жилой комплекс, состоящий из нескольких десятков
Всего их порядка сорока, разных размеров, одно– и двухэтажных, вытянувшихся рядком по обе стороны единственной улицы, проложенной на пологом склоне в самой нижней его части. Здания построены с той стороны соляного озера, где имеется достаточно глубокий слой почвы и подземный источник воды, позволившие вырасти нескольким большим деревьям.
В жаркий день, когда воздух мерцает от поднимающихся потоков тепла, с расстояния этот город выглядит как мираж. Даже теперь, при фосфоресцирующей подсветке, кажется, что эти непривычного вида здания скорее иллюзия, чем реальность.
Темнота мостит единственную улицу, в домах не светится ни одного окна.
Стоя на гребне, глядя вниз на открывшуюся перед ними долину, собака и мальчик пытаются понять, что их ждет впереди. Оба затаивают дыхание. Ее ноздри подрагивают. Его нет. Она навостряет уши. Он не может. Одновременно они склоняют головы направо. Прислушиваются.
Ни стука, ни звона, ни треска, ни ударов, ни клацания, ни грохота, ни криков, ни шепота не доносится снизу. Там все тихо, как на поверхности лишенной атмосферы Луны.
А потом они слышат посторонний звук, но не снизу, не с юга, звук, который по ошибке можно принять за стук подкованных железом копыт большого отряда, перенесшегося в настоящее из далекого прошлого.
Собака и мальчик смотрят на черные облака. Собака – в недоумении. Мальчик ищет призрачных всадников.
Разумеется, как только звук прибавляет в громкости, становится ясно, что это стрекотание лопастей ненавистного вертолета. Он по-прежнему курсирует с запада на восток и обратно, а не летит прямо к ним, но определенно появится над долиной раньше, чем хотелось бы Кертису.
Бок о бок, уже не ведущий и ведомый, мальчик и собака быстро спускаются вниз, к темному поселению. Теперь важно не столько продвигаться с максимально возможной скоростью, как оставаться невидимыми для посторонних глаз. Поэтому они уже не бегут сломя голову.
Возможно, им следует не спускаться вниз, а продолжать путь по северо-восточному гребню. Если говорить о федеральных агентах и о военных, то они, обнаружив город, должны воспользоваться стандартной процедурой: сначала разведка, потом зачистка, лишь после этого продвижение вперед. То есть город на какое-то время определенно их задержит.
С другой стороны, если в городе живут люди, они отвлекут тех, кто его ищет, и практически нейтрализуют электронное оборудование, затруднив поиски Кертиса. Как известно, беглецу легче затеряться в толпе.
И, самое главное, ему нужно найти воду. Силой воли он может убедить себя, что жажды у него нет и в помине, и подавить желание напиться воды, но не в его власти остановить
При близком рассмотрении выясняется, что дома, для чего бы они ни предназначались, сколочены абы как. Стены из неструганых досок, пусть и покрытых краской. Кертис убеждается, что рукой по ним вести не следует, а не то не избежать заноз. Никаких декоративных украшений. Даже при хорошем освещении едва ли удастся найти в них образцы плотницкого мастерства.
Кроме шести или восьми высоких старых деревьев, кроны которых нависают над крышами, другой растительности не видно. Ни тебе зеленых лужаек, ни клумб, ни кустов. Только дома и голая, выжженная земля.
Уже осторожным шагом Кертис и собака идут по узкому проулку между двух зданий. Слабый запах гниющего дерева. Мускусный запах мышей, обживших фундаменты.
Слева от них глухая стена. В правой – два окна, за которыми Кертис видит только кромешную тьму.
Останавливаясь, чтобы прижаться носом к окну, он всякий раз ждет, что по другую сторону стекла внезапно материализуется бледное, восковое лицо с налитыми кровью глазами и желтыми, острыми, как хорошо заточенный нож, зубами. Его мозг впитывает информацию, как губка, и он уже прочитал и просмотрел многие сотни книг и фильмов, среди которых полным-полно «ужастиков». Эта тематика ему нравится, что книги, что фильмы, но при этом он стал очень уж впечатлительным, его пугает насильственная смерть от рук призраков, гоблинов, вампиров, маньяков, киллеров на службе мафии, убийц-трансвеститов, отождествляющих себя с матерью, похитителей детей, отрубающих им головы за собственным домом, душителей, потрошителей, людоедов.
Он и собака приближаются к концу проулка, когда над головой раздается хлопание крыльев ночных птиц или летучих мышей, перебирающихся с одного места на другое. Да, правильно. Летучие мыши или птицы. Или кто-то еще, более страшный, чем зараженные бешенством летучие мыши или хичкоковские птицы, каждой из которых не терпится отведать сочных внутренностей мальчика или нежного собачьего мозга.
Желтый Бок нервно скулит, возможно, потому, что учуяла в ночи что-то тревожное, а может, ей по телепатическому каналу передались страхи Кертиса. Собаке, неразрывно связанной с мальчиком, конечно же, придется несладко, если у мальчика вдруг начнется истерика. И матери не понравились бы его страхи.
– Извини, собачка.
Они выходят на улицу, и тут Кертис, к своему полному изумлению, обнаруживает, что они попали в вестерн. Медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов, не веря своим глазам.
По обеим сторонам улицы вдоль домов тянутся мостки (с коновязями), поднятые над землей, чтобы люди не испачкали обувь в тех редких случаях, когда после ливня улица превращалась в большую грязную лужу. У многих домов на втором этаже балконы, нависающие над мостками, обеспечивающие тень в те дни, когда демоны дождя забывали о своих прямых обязанностях.