До самой смерти
Шрифт:
Она была не совсем такой, какой я ее помнила. Появились подозрения, что мама внесла свои коррективы. А может, мне так казалось, потому что исчезли вещи бабушки и места стало больше, даже воздух стал свежее. Сейчас в комнате пахло тыквой с пряностями, а не пылью и старостью, тут было мило и комфортно в уютном смысле.
Жилая зона была объединена с небольшой кухней, на которой был лишь холодильник, микроволновка и раковина. Мне понадобились лишь барные стулья кухонного островка. Мой роскошный и мягкий диван доставили сюда из Атланты с другими необходимыми вещами;
Спальня была просторной, гардеробная — маленькой, между гостиной и спальней располагалась большая ванная на чугунных лапах, что меняло размеры комнаты.
Остаток вечера я провела, приводя в порядок апартаменты, что в основном включало в себя настройку телевизионных каналов и разгрузку вещей в гардеробе, глядя на количество которых, я пожалела, что не раздала большую часть. От данного занятия у меня уже заболели мышцы.
Было далеко за полночь, когда я зашла в ванную, чтобы умыться. Мой взгляд был устремлен на белоснежную раковину, пока я умывалась пенкой, а после смывала ее теплой водой. На ощупь я потянулась к полотенцу и обрадовалась, найдя его на месте. Вытерев лицо, я выпрямилась и открыла глаза.
И тут же встретилась лицом к лицу со своим отражением в зеркале.
Я отскочила на шаг и врезалась спиной в дверь ванной.
— Черт, — пробормотала я, закатывая глаза. Потянувшись за зубной щеткой, резко выдохнула и сделала то, чего не делала уже давно.
Посмотрела на себя.
По-настоящему.
Прошли годы с тех пор, как я делала это в последний раз. Я так преуспела в искусстве избегать свое отражение, что могла профессионально накладывать макияж без зеркала и даже рисовать стрелки.
Мои карие глаза были не такими темными, как у отца. Они выглядели теплее и светлее, как мамины. Светлые волосы я убирала наверх в небрежный пучок, но в распущенном состоянии они достигали середины спины. Мое лицо могло бы быть классической сердцевидной формы, если бы не квадратная челюсть.
Сжав зубы, я наклонилась ближе к зеркалу.
К первому курсу колледжа мне наконец начали нравиться мои нос и рот. Или, как минимум, я смирилась с ними, потому что до этого нос казался мне слишком огромным, а губы — пухлыми. Как бы странно это ни звучало — сочетание совсем непривлекательное. Губы достались мне от бабушки. А вот челюсть — точно от отца. Фигура и глаза — мамины.
На первом году обучения я внезапно осознала, что из совершенно непримечательной девочки превратилась в симпатичную блондиночку по-соседству. В данный момент мне казалось, что я выгляжу как женщина, которая могла бы приносить соседям пироги с яблоками и быть беременной третьим ребенком.
Уголки губ приподнялись от этой мысли, но улыбка вышла слабой и грустной, даже немного пустой. Под моими глазами пролегли тени, и в них все еще была настороженность, которая, казалось, никогда не исчезнет, сколько бы лет ни прошло и как бы я ни менялась.
Если бы я могла вернуться назад во времени, я бы сказала девятнадцатилетней Саше жить на полную катушку.
Сделать шаг вперед в отношениях с парнем, которого встретила на первом курсе экономического факультета.
Из своего прошлого больше всего я жалела о том, чего не испытала до… до того, как Жених нашел меня, потому что он забрал все мои первые разы и извратил их, превратив в нечто ужасное и жестокое.
Сжав губы, я посмотрела вниз. Я положила руки на бедра и провела ими верх до самой талии, задумываясь над тем, как я выгляжу обнаженной.
Честно говоря, я не могла себе этого представить.
Даже в интимные моменты с мужчинами, с которыми я встречалась на протяжении этих лет, я не смотрела на себя. Если уж совсем честно, то я даже и не раздевалась полностью перед кем-то.
На то были причины.
Точнее, их было всего две.
Мне стало неуютно от того, куда завели меня собственные мысли, и я опустила руки, приводя себя в чувства. Быстро закончив с умыванием, я вышла из ванной и выключила свет.
Прежде чем забраться в незнакомую кровать, я еще раз прошлась по гостиной и кухне, ощущая холод пола голыми ногами. Заметив ключ, который мама оставила на стойке в кухне, я сделала для себя пометку — добавить его на свой брелок. Рядом со стойкой была дверь. В каждых апартаментах был свой выход на старую деревянную лестницу, ведущую на общий балкон.
Я остановилась около двери и проверила все замки, убедившись, что они заперты. Мой желудок скручивало от нервов. Ощущая себя ужасно нервной, я еще раз повернула ручку, просто чтобы удостовериться. Определенно заперта. Вздохнув с облегчением, я отправилась в кровать, натянула теплое и уютное одеяло до самого подбородка и… уставилась в темный потолок. Даже после изматывающего пути, всех нервотрепок и бесконечного разбора вещей, я никак не могла уснуть.
С девятнадцати лет сон стал редким гостем, потому что он был единственным временем, когда я не могла себя защитить. На протяжении недели я боролась со сном каждой клеточкой своего организма, прежде чем все же проваливалась в него, о чем впоследствии горько жалела.
Но я все же задремала и это случилось, как и всегда.
Его лоб прижимается к моему, и я знаю, что он не готов меня отпустить, и мне в нем это нравится. На самом деле, я люблю это.
— Тебе нужно зайти обратно, — говорю я, проводя руками по его груди. — Предстоит еще много чего выучить.
— Да, — бормочет он в ответ, но не уходит. Его губы скользят по моей щеке и наконец, находят мой рот. Он нежно целует меня и спустя мгновение углубляет поцелуй, затягивая меня до такой степени, что я уже готова умолять его забыть об учебе. Но вот он отрывается и поднимает забытый мною рюкзак. Он вешает мне его на плечо и вытаскивает волосы из-под лямки.