До скорой встречи!
Шрифт:
Сэм мог гордиться собой: алгоритм работал на все сто! На сайте знакомств Мередит не упомянула о собаках, а в анкете Сэма ни слова о том, что в детстве он бредил Тинтином, но его изобретение каким-то образом прознало и про это. Да он просто компьютерный гений! Мередит Максвелл была красива, обладала чувством юмора и, судя по всему, мозгами. Ей было тридцать четыре (Сэму нравились женщины постарше, пусть даже всего на год-полтора), она поездила по миру, знала несколько языков, любила собак и клубничное мороженое, а ее кожа пахла морем.
— Неплохое вышло свидание, — сказала Мередит, когда они встали, чтобы убрать
— Не против повторить? — предложил Сэм.
— Давай, только где-нибудь в другом месте.
«Нечто среднее между твердым „нет“ и „конечно, я согласна, почему ты спрашиваешь?“», — рассудил Сэм. Неужели его алгоритм не так хорош, как показалось на первый взгляд? Неужели он работает только на бумаге, точнее, в компьютерном коде, а в реальной жизни недотягивает? Или, что еще страшнее, Мередит действительно идеально ему подходит, она его половинка, родная душа, та единственная, найденная среди миллионов, — но он не сумел произвести на нее впечатление. Ну не дурак ли он после этого? Кто будет в восторге от парня, пригласившего на свидание в столовую? Нужно срочно придумать вариант поинтереснее, а эта их встреча не в счет. Да, настоящее первое свидание еще впереди. Сэм силился придумать что-то стоящее.
— Давай сходим куда-нибудь поужинать?
— Хорошо, — согласилась она.
— Так, дай подумать, в «Канлис», «Кампань», «Роверс»? — Сэм наобум называл самые дорогие рестораны Сиэтла. Ни в одном из них он ни разу не был. — Или знаешь что? Можем сплавать на пароме в Викторию [3] . Канада — это так романтично.
— Ну уж нет, у меня морская болезнь.
— А как насчет ресторана на верхушке башни Спейс-Нидл?
— Ты любишь бейсбол? — прервала поток его идей Мередит.
3
Виктория— город на острове Ванкувер, столица канадской провинции Британская Колумбия.
У Сэма перехватило дыхание: это вопрос-ловушка?
— Да, люблю, — неуверенно ответил он.
— Давай сходим на игру в субботу вечером. Хот-доги и бейсбол всяко веселей, чем сидеть в ресторане.
Свидание на стадионе и впрямь удалось, равно как и ужин — попроще, чем планировал Сэм, но для Сиэтла вполне шикарный. Совместный поход в театр тоже удался. Пьесу выбирала Мередит, а допрос, который она ему устроила после, напоминал экзамен по литературе, только волнения больше — ставки-то не в пример выше. И в кино на корейский ужастик они сходили очень удачно, и вылазка за город на целый день тоже прошла без сучка без задоринки. Но искры между ними будто не было, или он ошибался и искра проскочила еще вначале?
— Не могу не заметить, — поделилась своими наблюдениями Мередит, после того как они целый день лазали по горам, потом принимали душ (по отдельности), сушили волосы и, наконец, устроились на полу у нее в гостиной с бутылкой красного вина, зажженными свечами и тайской едой навынос, — что ты до сих пор меня не поцеловал.
— Правда?
— Да.
— Какая оплошность с моей стороны! Почему же так вышло?
— Возможно, я тебе не нравлюсь, — предположила Мередит.
— Вряд ли причина
— Возможно, я тебе нравлюсь, но ты не считаешь меня привлекательной?
— Нет, снова мимо, — не согласился Сэм, тихонько подползая поближе.
— Возможно, программист из тебя никудышный и твой алгоритм — полный швах: мы совершенно друг другу не подходим, мы никакая не пара, нам не суждено быть вместе, звезды не сошлись, химия не сработала!
— Я — компьютерный гений, чтоб ты знала.
— Может, ты просто боишься? — выдвинула еще одну версию Мередит.
— И чего же?
— Получить от ворот поворот.
— Ха, исключено! Если кто и боится, так это ты.
— Я? — удивленно переспросила Мередит.
— Да-да, ты, — повторил Сэм, придвинувшись еще ближе. — Боишься поцеловать меня, потому что у тебя печенка лилейная, вот!
— Лилейная печенка? Что это, по-твоему, значит? Слишком нежная, как лепестки лилии? При чем тут вообще цветы?
— Это древнее поверье про гумор — жидкости тела: желчь, кровь и мокроту, — и про храбрость, сконцентрированную в печени, — проворковал Сэм. — Если у тебя кишка тонка — значит, печенка лилейная, то есть бледная, трусливая, вот она и отговаривает тебя от поцелуя со мной. — Он уже совсем близко наклонился к Мередит.
— Ты столько всего знаешь, Сэм.
— Разве это плохо? — спросил он, резко выпрямившись. Голова кружилась — то ли оттого, что он чуть не свернул себе шею, пока тянулся к ней, то ли отчего-то еще.
— Вообще-то, я люблю умных мужчин, — слегка задумавшись, протянула она, — но, может быть, не стоит рассуждать о желчи и мокроте, если намечается первый поцелуй.
— Ой, я и не знал, что у нас намечается первый поцелуй, — сказал Сэм.
— Вот видишь, всего знать нельзя.
Она его поцеловала или он ее? Или их лица настолько приблизились друг к другу, что на вдохе губы соединились сами собой, а бешеный ритм сердца подтолкнул Сэма к ней навстречу? Или все дело в судьбе, совместимости, особой химии, а может, в научном прогрессе? Сэму вдруг стало все равно. Сэм не успел хорошенько об этом подумать. Сэм попросту перестал думать.
Они все целовались и целовались, а потом все сидели и сидели рядом и переводили дух. По всему потолку в квартире Мередит были развешены модели самолетов. Они отбрасывали причудливые тени в свете горящих свечей. Сэму казалось, что он летит, — то ли из-за теней, то ли отчего-то еще.
— Очень неплохо, — похвалила его Мередит. — Что мешало тебе сделать это раньше?
— А тебе что мешало? — попытался выкрутиться Сэм, пока его сердце сбавляло обороты. Но вместо того, чтобы вернуть разговор к лилейной печенке, он выпалил правду: — Вообще, мне кажется… Я почти уверен, что это мой последний первый поцелуй. Вот я и хотел насладиться им сполна.
— И как?
— Ничего не помню, — снова выпалил правду Сэм, и Мередит улыбнулась в ответ. — Надо повторить, чтобы получше распробовать.
Лондон на проводе
На следующее утро Сэм повернулся на бок и минуты две разглядывал еще толком не проснувшуюся Мередит: зубы нечищены, волосы спутались, — после чего произнес:
— Ну все, я к тебе переезжаю, о’кей?
— Что?
— Мне прямо сейчас к тебе переехать или еще немного подождем?