До тебя
Шрифт:
Казалось, что мы были камнем, скачущим по поверхности океана, и каждая яма пыталась засосать нас внутрь. Самолет вздрагивал, проходя через очередную яму, борясь с воздухом, и мы падали и снова поднимались. Ногтями я впилась в предплечье Джареда. Я не могла остановиться. Он не просил меня. Он даже не осознавал, что я с ним делаю.
– Что, черт возьми, происходит?
– воскликнула я.
– Почему они нам ничего не говорят?
– Я не думаю, что они знают.
Женщина позади меня всхлипывала, каждое изменение давления заставляло ее задыхаться. В любую секунду у нее могла начаться гипервентиляция. Как и у меня.
Пространство
Я не могла дышать.
Я едва могла держаться.
– Что-то попало в один из двигателей, - сказал Джаред, глядя на меня.
Я не знала, что это значит. Может ли самолет уцелеть с одним двигателем, как человек может жить только с одной почкой?
– Откуда ты знаешь?
– спросила я его, держась за подлокотник снизу, пролетая над очередным карманом.
– Я вижу, как он дымится.
О боже.
– Джаред… - Я сглотнула, когда мы преодолели еще одну кочку.
– Скажи мне, что с нами все будет в порядке.
Интерком включился прежде, чем он успел ответить.
– Говорит ваш капитан. Нам придется совершить экстренную посадку. Всем оставаться на своих местах с пристегнутыми ремнями безопасности. Пожалуйста, постарайтесь сохранять спокойствие. Мы сообщим вам, когда у нас будет больше информации.
Я посмотрела на Джареда, его лицо расплывалось от моих лез.
– Ответь мне, - прошептала я.
– Билли… Я не могу.
Я тут же услышала крик.
Только не была уверена, что он был мой.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
ХАНИ
ВЕСНА 1984
Хани помнила, как смотрела на руки доктора, когда он был в ее палате, но не могла вспомнить ничего золотого или блестящего, что привлекло бы ее внимание. Конечно, она также не узнала доктора, когда он впервые вошел. И теперь, оглядываясь назад, несколько других событий того утра были расплывчатыми. Это была важная деталь, которую она упустила. Которая изменила все. И все же она не могла понять, почему он пригласил ее на свидание, если он женат. Неужели он думает, что она шлюха и даст ему то, чего не даст его жена? Или, может быть, он думает, что она настолько благодарна за все, что он сделал, что не обратит внимания на его кольцо?
Она была слишком растеряна, чтобы сделать вывод, поэтому повернула голову вправо, посмотрела на Валентайн с другой стороны кровати и спросила:
– Что мне делать?
– Либо перезвони ему и отмени встречу, либо жди, когда он появится завтра вечером, чтобы сделать это лично.
Эндрю был в больнице, и, судя по звукам из телефонного звонка, там было очень оживленно. Если бы она и оставила сообщение, то не знала, какова вероятность, что он его получит.
– Я просто подожду до завтра, - ответила Хани, надавливая на разрез.
– И после того, как он появится, думаю, что захлопну дверь у него перед носом.
– Пожалуйста, сначала пни его по яйцам.
– Не смеши меня, мне больно.
– Хани закрыла глаза, и ей вспомнилось, как Эндрю улыбался ей.
– Фу, он такой милый.
– Есть гораздо симпатичнее.
– Она потянулась к руке Хани и обхватила ее своей.
– Перестань думать о нем. Он того не стоит. Я обещаю, ты найдешь того, кто этого достоин.
В прошлом Хани говорила то же самое Валентайн. Именно так
Было без нескольких минут семь, когда в дверь позвонили. По телевизору шел фильм, и глаза Хани были устремлены на экран, но она не видела ни одной сцены. Она была слишком занята тем, что собиралась сказать. Ее сердце колотилось, когда она встала, а ноги покалывало, когда шла по полу. Металлическая ручка была скользкой, когда девушка обхватила ее потной рукой. На секунду Хани закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем медленно открыть дверь. Эндрю стоял с другой стороны, держа в руках букет роз. Пышный красный цвет цветов сразу же привлек внимание Хани, но не раньше, чем она долго смотрела на Эндрю. На игривость в его глазах и озорную усмешку.
– Ты прекрасно выглядишь, Хани.
Было в нем что-то такое, чем она никак не могла насытиться. Она чувствовала это в последние два раза, когда видела его. И, глядя на него, поняла, что это была его доброта. Хани чувствовала это даже с того места, где стояла. Ее желудок был похож на засорившуюся раковину, наполненную разочарованием и ужасом. Особенно, когда он протянул цветы в ее сторону, и она перевела взгляд на его руку.
На золотое кольцо вокруг его пальца. Валентайн была права. И от этого ее затошнило.
Хани еще несколько секунд смотрела на его кольцо, просто чтобы убедиться, а затем посмотрела на него и сказала:
– Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, Эндрю. Пожалуйста, никогда больше не звони мне.
– Она вернулась в дом, оставив его на пороге, и закрыла дверь. Не имея сил идти в свою комнату, прижалась спиной к двери и медленно сползла вниз, пока ее задница не оказалась на полу.
В груди у нее было невыносимо тесно, и в животе были те же ощущения.
Однажды он исцелил ее.
А теперь ей казалось, что он разрывает эти швы.
ПЯТНАДЦАТЬ
ДЖАРЕД
Я точно знал, как выглядит ужас. И когда смотрел на Билли, я смотрел ему прямо в лицо. Но это была ситуация, которую я не мог исправить; не мог безопасно вытащить нас из самолета, пока он не приземлится. Не мог помочь пилотам приземлиться. Не мог починить двигатель. Я ничего не мог сделать, кроме как держать ее в спокойствии и защищать, на сколько это было возможно, убеждаясь, что у нас есть все шансы выжить. Что бы это ни было, черт возьми. И не зная этого, я не мог ответить на вопрос Билли. Не мог сказать ей, что с ней все будет в порядке. Не думаю, что пилот мог сказать нам это. Он тщательно подбирал слова во время объявления, используя такой тон, чтобы не вызвать еще большую тревогу. Я не мог полагаться на получение новостей от него или стюардесс. С этого момента они будут нечастыми и отфильтрованными. Я должен был следовать своей интуиции, своим инстинктам, своему сорокасемилетнему жизненному опыту.