До тебя
Шрифт:
– Скоро увидимся, приятель.
Я повесил трубку и взял кофе, который Тони принес для меня, и пил его, пока он вез нас дальше в Бруклин. В большинстве утренних поездок горький черный напиток был идеальным дополнением к газете, и я допил его на заднем сиденье, прежде чем сесть в частный самолет моей компании.
Это утро не было похоже на большинство других. И то, что я хотел бы, чтобы в этой чашке был ликер, настолько дымный и доминирующий, что это заставило бы меня расслабиться, чтобы я не думал о настоящей причине, по которой сел на этот самолет. Та, которая не имела никакого отношения к встрече с Маркусом. Ничто в этом мире не было достаточно
– Могу я вам что-нибудь предложить, мистер Морган?
Я посмотрел на потемневшее небо, крепче сжимая горячую чашку.
– Можешь включить радио.
– Канал новостей, который вы обычно слушаете?
Мой взгляд упал на табличку, на которой было написано, что мы находимся в двенадцати милях от аэропорта.
– Нет, найди какой-нибудь рок, - сказал я ему.
– И, Тони?
– Я перевел дыхание.
– Включи погромче.
ТРИ
ХАНИ
ВЕСНА 1984
Когда Хани впервые услышала голос Эндрю, она увидела звезды. Это было потому, что она лежала на кровати, ее катили через отделение неотложной помощи, и свет наверху полностью ослеплял ее. Но вспышки света в ее глазах также были вызваны болью. Каждый раз, когда сильная судорога пронзала ее живот, ее зрение становилось пятнистым и размытым.
Когда Эндрю присоединился к ней, он представился лечащим врачом отделения неотложной помощи медицинского центра штата Мэн и всю дорогу по коридору задавал ей вопросы. К тому времени, когда они вошли в смотровую комнату, медсестра положила холодную мочалку на лицо Хани, чтобы ей не пришлось напрягаться и держать глаза закрытыми.
– Я собираюсь потрогать ваш живот, - сказал Эндрю, как только колеса кровати были зафиксированы.
– Вы можете оставаться в том положении, в котором находитесь. Мне просто нужно, чтобы вы сказали мне, если будет больно.
– Больно!
– крикнула Хани в ту же секунду, как он надавил на ее правый бок. Она пыталась бороться с пыткой, когда он придвинулся к ней сзади, но это было слишком.
– Ой!
– Хани, сделайте глубокий вдох для меня.
Хотя это больше походило на ласковое обращение, она не стала заострять на этом внимание. Лежа на боку, она уткнулась лицом в колени, закрыла глаза и попыталась открыть легкие, вдыхая воздух так медленно, как только могла.
– Как насчет здесь?
– спросил он, его пальцы вернулись, теперь в более низкое место.
Жгучая агония пронзила ее, и ее храбрость исчезла.
– Сделайте так, чтобы это прекратилось.
– Она всхлипнула.
– Пожалуйста, доктор. Я не могу этого вынести.
– Я заказал несколько рентгеновских снимков, которые мы собираемся сделать прямо сейчас. Если это аппендицит, а я думаю, что так оно и есть, мы отвезем вас на операцию.
– Операцию?
Поскольку ее соседка по комнате была на работе, Хани сама поехала в больницу. За все время болезни - за несколько часов, проведенных в квартире перед поездкой в больницу, во время поездки, когда она останавливалась, чтобы ее вырвало, когда она шла с парковки, корчась от боли, - она не думала, что ей понадобится операция.
– Мы делаем около пятидесяти в месяц, - сказал он.
– Это очень распространенное явление.
Ей нужно было видеть его лицо, его голоса было недостаточно. Итак, Хани медленно начала разворачивать свое тело и поднимать голову, тряпка упала с ее глаз. Они были приоткрыты не
– Просто вылечите меня.
– Вы в надежных руках.
– Он коснулся пальцами ее плеча. Было что-то в его прикосновении, что успокоило ее и действительно заставило поверить, что с ней все будет в порядке. Она не знала, почему поверила ему или как чьи-то пальцы могли заставить ее чувствовать себя так. Но у него получилось.
– Есть кто-нибудь, кому мы можем позвонить?
– спросил он.
– Муж? Друг?
– Нет.
– Ее нога дернулась, когда ее пронзила судорога.
– Мои родители уехали из города, а моя соседка по комнате на работе. Вы не сможете дозвониться ни до одного из них.
– Не волнуйтесь, мы не оставим вас одну.
Хани не так много времени проводила в больницах и кабинетах врачей, но она не могла вспомнить, когда врач был так добр к ней. Особенно тот, у которого, возможно, в приемном покое было полно пациентов.
Она протянула руку и, почувствовав его запястье, обхватила его пальцами.
– Благодарю вас.
– Мы собираемся поднять вас, - сказал Эндрю, и в этот момент Хани услышала, как в комнату вошли еще люди.
– Тогда мы сделаем рентген.
Она сделала вдох, желая закричать, когда ее резко пронзило.
– Ладно.
– Вы можете сжать мою руку, если будет больно.
Она не поблагодарила его снова, но ее хватка усилилась в ту минуту, когда она оказалась в воздухе, и не переставала сжимать его, пока лекарство в ее капельнице не заставило все из темного превратиться в черное.
ЧЕТЫРЕ
БИЛЛИ
Я не была дивой, когда дело касалось путешествий. По крайней мере, не по сравнению с другими влогерами в моей отрасли, список требований которых был намного обширнее моего. Были только две вещи, о которых я просила, и это был минимум четырехзвездочный отель и место у окна в ряду с небольшим запасом пространства для ног. Я не думаю, что это были неразумные просьбы.
Я, конечно, оценила несколько дополнительных дюймов пространства на более длинных рейсах, таких, как тот, который я совершала сегодня. Когда я добралась до четырнадцатого ряда, который был рядом с аварийным выходом, я положила свою сумку в верхний ящик, взяв с собой планшет, наушники и кофе. Штора была опущена, поэтому я подняла ее и сквозь темноту снаружи увидела сверкающий белый самолет рядом с нашим. Двое мужчин грузили багаж в брюхо, поднимая чемоданы так, словно они весили всего несколько фунтов. Я была так сосредоточена на том, что они делают, что почти не заметила отражения в окне человека, стоявшего позади меня.
Когда ты летаешь еженедельно, ты действительно обращаешь внимание на людей, с которыми сидишь рядом. Как наблюдательный человек от природы, который улавливал мельчайшие детали, я не могла не видеть их особенностей. Когда я подняла свой взгляд, я обратила внимание на его рост и телосложение. И то, и другое впечатляло. Настолько, что я повернулась, чтобы увидеть больше, и оказалась на уровне его груди, когда он пригнулся. Через секунду я запомнила все его лицо. Даже маленькие морщинки в уголках его глаз, более жесткие на лбу и участки в бороде, испещренные сединой. Самым требовательным из всех его черт были глаза. Они были цвета шоколадной помадки и такими же необыкновенными, как этот густой десерт.