До того как…
Шрифт:
Антон и Пашка появились в группировке одновременно. Парни особо не дружили, но и не ссорились. Шаман был более ответственным. Парень занимался боксом и даже сейчас бегал в спортзал. Вот только от пули это не спасло.
Доехав до Областной больницы, мы со скандалом прорвались в палату интенсивной терапии.
Пашка не спал и смотрел телевизор. Не знаю, когда его успели привезти, но телек стоял на тумбочке у стены, а сверху видеомагнитофон.
— Привет, братишка. Неплохо выглядишь, — я протянул ему руку.
— Комплименты
— Если шутишь, значит, жить будешь. А теперь по делу, — я присел на деревянную табуретку. — Как я должен присмотреть за девочкой?
— Просто сопроводить до школы и забрать. Она учится в речпорту, а живет на Комсомольской. Ходит дворами. Маршрут всегда один.
— Сколько ей? — вдруг спросил Шамана. — Лет четырнадцать?
— Было осенью. Девочка положительная во всех смыслах. Не из тех, что курят в подворотнях и с пацанами шарахаются по подъездам. Отличница. На пианино играет. На улицу выходит редко. Я ее график уже выучил.
— Подрастет, женишься? — подмигнул парню.
— Нет, — тихо рассмеялся Пашка. — За это время я к ней привязался, как к сестре. Она давно просекла хвост. Брат же воспитывал. Иногда спецом ведет меня такими путями, что ноги сломать, как два пальца обоссать. Ушлая мелочь. Пятнадцать ей осенью.
— Кому они должны? — Рустам прислонился о дверной косяк спиной. — Может, проще отдать их долг? Или там сумма неподъемная?
— Должны Рыжему из области. Сука он редкая. Принципиальный. Он хочет их хату вместе с содержимым.
Интересно, что за квартира такая? Но вслух этот вопрос не задал. В голове зрел план. Я все же решил пересечься с этим Рыжим. Мне сейчас не до походов в школу.
— Ладно, мы поедем к Яворским, — я поставил на тумбочку пакет с фруктами. — А ты давай, не залеживайся. На Новый Год все у меня.
Глава 16
Тихая улица и старые дома. Не обветшалые, а именно старые. Лепнина на зданиях, прямо у входа в подъездные арки. Так выглядел центр города.
— Заезжай прямо в арку и тормозни, — Рустам указал рукой на деревянный тамбур, выкрашенный в зеленый цвет. — Вот тут они живут.
Насчитал четыре окна. И расположение у них было странное. Одно из окон выше, а под самой квартирой вход в подвал.
— Интересный дворик, — не знаю почему, но по спине пробежал неприятный холодок.
Понимал, что весь этот дом заселен, но каждая дверь была разной. Не так, как в новостройках в девять этажей. На второй этаж здания вела обледенелая металлическая лестница. Перила с завитушками, но пару ступеней отсутствовали.
Повсюду снег. В некоторых местах он был совсем не истоптан. Словно никто не спешил во двор.
— Ты чего? — Рустам потрепал меня за плечо и потащил к тамбуру. — Дим, ты какой-то бледный.
— Стремное место. Неживое как будто.
— Обычный двор, — приятель пожал плечами и надавил на круглый звонок.
Послышался
Дверь скрипнула, и на пороге появился мужчина средних лет. Седой, осунувшийся, но лицо приятное.
— Рустам? А Настеньку я сам отвел в школу. Вы проходите. Кора, на место!
Собака метнула в нас недобрый взгляд и оскалилась, но отступила.
Мужчина впустил в дом и запер собаку в комнатке. Я сразу же заметил расположение этих комнат. Кухня, в которую мы попали из тамбура, была выше других помещений.
— Интерьером любуешься? — мужчина усмехнулся и достал из холодильника бутылку водки. — Плеснуть?
— За рулем, — спокойно ответил. — Не расскажите нам всю ситуацию с долгами? Как это произошло? Когда? Связано ли это с гибелью вашего сына?
Почему-то не хотелось оставаться в этой квартире. Уютно и тепло и как-то тоскливо. Потому решил не тянуть с разговорами. Но странным было другое. Одна часть меня хотела уйти прямо сейчас, а вторая словно шептала: останься.
— Дима погиб не из-за этого, — глаза мужчины покраснели, но он не заплакал. — Это случилось, когда он забирал Настю из кружка. Она все видела, потому стала злой. Раньше послушной была, ласковой. Любила во дворе с девчонками сидеть. А сейчас словно подменили.
Мужчина сглотнул и опустил глаза, слегка прищурив их. Видно было, что дочь для него не просто слово.
— Вы ее сильно любите, — я не спрашивал, утверждал.
— Всегда о дочери мечтал, — ответил отец девочки. — Я Саша, — вдруг вспомнил, что не представился, и протянул мне руку.
— Дима, — пожал руку мужчине. — А можно взглянуть на ее комнату? — сам не знаю, зачем спросил и почему хотел видеть, как живет девчонка.
— Да, конечно. Пройдешь через гостиную, сразу в нашу спальню, а там и ее комната. Мы эту квартиру из двух делали. Выкупили у соседки вот эту часть, где кухня и комната Димы. — он указал на дверь, за которой притаилась огромная немецкая овчарка. — Его не стало, и в доме так тоскливо. Как будто из квартиры жизнь ушла. Настенька раньше на фортепиано играла. Много чем увлекалась, а теперь ей ничего не интересно. Ходит только в школу, а после сидит в своей спальне. Тихо так, как мышка.
Вот что именно я почувствовал. Ту самую тоску и боль этой семьи. Они мне чужие, но их одиночество и дикая боль ощущалась как своя собственная.
Оставив Рустама с Александром на кухне, я, словно заколдованный, спустился по двум ступенькам в гостиную.
Красивая мебель, телевизор, дорогая люстра и ковры. Один на стене, другой на полу. Два окна с белой тюлью. Уютно, светло. Дальше шла родительская спальня. Расположение комнат реально странное, как лабиринт, но крошечный.
Тут был раскладной диван и шкаф. Обычная проходная комнатка. Узкая, как купе.