До того как…
Шрифт:
Следом комната Насти. Побольше родительской, но без окон. Темно, как в склепе, и холодно. До костей пробрало. Хотя стоял напольный обогреватель, и я понимал, что этот холод скорее выдуман. Это и есть та самая тоска. Она ощущалась повсюду.
Но квартира была действительно необычной и мебель довольно дорогая. Видно, что обставляли с любовью. Вот потому-то этот Рыжий глаз на нее и положил.
У входа в комнату немного замялся. Входить или не стоит? Что я хочу там увидеть? Девчонку? Так она в школе.
Нащупал выключатель и надавил.
Небольшой раскладной диван застелен пледом в крупную клетку. Напротив, нечто напоминающее старый буфет. Губы растянулись в улыбке, когда увидел, что именно стоит за стеклом. Игрушки. Резиновые коты, герои мультфильмов. На полу домик для Барби и куклы. Но все покрыто пылью. Видно, что девочка больше не играет в них. Выросла.
На диване книга. Протянул руку и снова улыбнулся. Не роман и не сказки. Учебник по химии за восьмой класс. Неужели ей больше не интересно жить? Как-то грустно. На подушке сложена пижама. Аккуратно так.
Полистал странички учебника и увидел фото. Настя обнимает покойного брата и улыбается. Широко так. Даже на этом фото я рассмотрел глаза. Красивые, большие, карие с золотистыми вкраплениями. А главное — живые! Не такие, какими она смотрела тогда на кладбище куда-то в пустоту.
Захотелось прикрыть эту девочку собой от жестокого мира. Спрятать ото всех и показать, что жизнь продолжается. Но кто она мне? Никто.
Тряхнул головой и вышел из комнаты. На кухне Рустам практически устроил допрос отцу покойного парня.
— То есть ваша жена приехала продать валюту, и ее кинули? Я правильно понял? И деньги были не только ваши?
— Именно так, — горько усмехнулся мужчина. — И черт с ней, с квартирой. Они звонят постоянно. Угрожают сделать что-то с Настей. Вот чего боимся.
— А ей четырнадцать? — я решил влезть в разговор.
— Пятнадцать. В октябре шестнадцать будет. Мы нашли покупателей на квартиру и на мою машинку. У жены мать живет в трешке одна. Переедем к ней. Ищем дом для собаки. Теща наотрез отказывается принимать у себя зверюгу. А Настюшка без собаки ни куда. Ее Димка щенком принес. Вырастил, воспитал.
Значит пятнадцать. Еще три года и совсем взрослая. Я снова улыбнулся и замер. О чем вообще я думаю? Что ж такого в девочке, что она покоя мне не дает?
— И хватит этих денег, чтобы с Рыжим рассчитаться? — Рустам продолжил расспросы.
— Нет, но хоть часть отдадим, и то легче. А там посмотрим. Работы нет. Ларек открыли, так сожгли его с товаром вместе. И все бралось под реализацию.
Вот так бывает. Сначала взлетишь, а потом падаешь и разбиваешься на осколки. Так и с этой семьей случилось. Бизнес в гору пошел, но кого-то жаба задавила. Решили, что многовато им денег.
— Ладно. Вы когда планируете переезд? — теперь уже я вмешался в беседу.
— Летом. Там
— Ей пятнадцать! — я стукнул руками по столу. — А ты ее отец! У меня жена беременная. И знаешь, что? — я говорил на ты с человеком, который гораздо старше. — Мой ребенок сломлен не будет.
— Ты, Дим, не кипятись, — мужчина не испугался и налил себе еще рюмку. — Твой бизнес тоже не прост. Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь. Жизнь, сука, злая дама. Иногда и раком поставить может. Думаешь, я хреновый отец? Нет. Я за дочь зубами грызть буду. Потому и обратились к вам. Надо — заплатим.
— Да не нужны мне ваши бабки! — сжал челюсти и скривился. — Продавайте хату и увозите девочку. Ей в куклы играть. Влюбляться, — на этом слове почему-то в сердце кольнуло. — Я не дебил и понимаю, что потеря близкого — это боль! Сильная, разрушающая, сука, боль! Но Настя — ребенок! Я съезжу в область и побазарю с Рыжим. Твою дочь никто не тронет. Бумагу и ручку дай!
Мужчина спокойно спустился в гостиную и вернулся с блокнотом и шариковой ручкой. Розовая, с сердечком. И я знал, кому принадлежит вещичка.
Записал в блокнот свой номер и протянул отцу девочки. Вот только ручку положил в карман джинсов.
Попрощавшись, мы вышли из дома и выехали из арки на улицу.
— Не хочешь рассказать, что происходит? — Рустам прищурил карие глаза и внимательно посмотрел на меня.
Остановил машину напротив злополучного двора и вышел, громко хлопнув дверью.
Рядом было белое здание и сквер. Я прошел по снегу и присел на забор. Рустам вышел и сел рядом.
— Так что происходит, Дим? На кой хрен ты наорал на мужика? Что он тебе сделал? Нормальная семья. В жопу влезть может каждый.
— Дело не в нем. Девочка! Я не знаю, но мне нравится эта девочка!
— Приплыли! Забудь! Инга скоро родит, и девочка растает, как вот этот снег по весне, — засмеялся друг и бросил в меня снежок.
Глава 17
Выбросив окурок, еще раз взглянул на арку. У соседней двери расположились два атланта. Статуи, поддерживающие балкон второго этажа.
Из балконной двери вышла женщина в вязаной белой шали и очках в черной оправе. Внимательно разглядывая машину, бабуля поморщилась и смачно плюнула с болкона.
— Одни бандиты вокруг! Небось, к Яворским приезжали! Верно, дорогой? — тетка нарочно говорила громко.
Не знаю почему, но меня развеселила эта женщина.
— Местная интеллигенция, — заржал Рустам. — Валим отсюда, пока ментов не вызвала, Божий одуванчик в очках.
— Яворских не особо жалуют соседи? — завел мотор и выехал за поворот. — Что за люди? Везде суют свой нос.
— Банальная зависть, Поляк. Яворские поднимались с самого низа. Жена этого Саши моложе его на восемь лет.