До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)

Звягинцев Александр Григорьевич

– «Его превосходительство любил домашних птиц»?

– «И брал под покровительство молоденьких девиц…» – в тон ему закончил Ледников.

– Как все запущено! – присвистнул Модест.

– Не то слово. Ладно, вставай, герой! Ходить-то сам можешь?

– Попробую, – прокряхтел Модест. – Вроде получается.

Доставив приятеля домой и приказав обязательно показаться врачу, Ледников нашел Интернет-кафе, залез в свой московский почтовый ящик и обнаружил среди кучи спама послание от Толи Троицкого.

«Валентин Константинович, рад бы вам помочь, но, к сожалению, в прошлом году мой компьютер подцепил жуткий вирус, в результате пришлось менять жесткий диск. С поврежденного диска

удалось спасти только отрывки разных файлов и папок. Так что окончательный вариант книги пропал, у меня остались только какие-то наброски, сделанные сразу после поездки на родину Муромского. Было это где-то за год до дефолта, самый расцвет олигархии…»

Распечатав вложенный файл, Ледников отправился в гостиницу, где сразу же плюхнулся на кровать и погрузился в прошлое.

Глава 17

Fortune favors the brave

Удача улыбается храбрым

Только уже повзрослев, он уяснил для себя, почему Руслан, его ровесник, худенький, рыжеватый, улыбчивый пацан с хитрыми глазами из дома напротив, стал для него с детства безусловным авторитетом и примером для подражания. А ведь Леня всегда был физически сильнее и здоровее его. Но Руслан все знал про окружающую жизнь, про ее законы и понятия, тайные и явные, про тех, кто в главных сегодня, знал, с кем можно связываться, а с кем нельзя, кому нужно услужить, а кого послать подальше. Нет, он даже не просто знал это, он это по-звериному остро чувствовал и, самое главное, принимал без всякого колебания и смущения – это были его законы и понятия, его собственные, личные, в них не было ни смысла, ни нужды сомневаться. И в поселке это сразу поняли.

А вот Леня всегда колебался, что-то его в жизни и местных порядках не устраивало, с чем-то он не соглашался, пусть не явно, не открыто, а внутри себя, но люди поселка это каким-то непостижимым образом чувствовали и не прощали.

Поселок Майский располагался сразу за городским вокзалом. Несколько улиц частных домов с садами и огородами, разделенных ухабистым асфальтом, по которому машины пробирались осторожно, словно на ощупь. Здесь были и жалкие хибары за полуразвалившимися, сгнившими заборами, и крепкие кирпичные дома с гаражами и пристройками по всему участку. Где-то заканчивали свой век одинокие, потемневшие от времени и горя старухи, пережившие всех своих родных, никому давно не нужные. Где-то ютились многочисленные семейства, не знающие, как уместить в доме ораву детишек. В Майском постоянно случались пожары. Закопченные стены сгоревших домов с обвалившимися крышами, которые годами не ремонтировались, превращали и без того не слишком веселый пейзаж в угнетающее зрелище. Из-за обилия собак и неумолчного лая непривычному человеку заснуть тут ночью было непросто.

Здесь жили своим кругом татары и цыгане, кто-то постоянно «тянул срок», кто-то торговал наркотиками, а кто-то самогоном. А еще – ожесточенно играли в карты. Несколько самых умелых игроков регулярно выезжали в Сочи – «попасти лохов».

Улицы стекались к центру поселка – заброшенному парку, который местные называли «парчок», двухэтажной школе и Дворцу культуры с облупленными античными колоннами, где показывали кино. На колоннах постоянно появлялась надпись «Аллах акбар!», которую время от времени замазывали краской. Она потом появлялась снова.

А уже за «парчком» тянулись панельные пятиэтажные хрущобы. Там уже начинался сам город.

Дом у Руслана был небольшой, запущенный, дети ночью спали на полу, а все дни проводили на улице. Отец его, дядя Леша, был мужиком не злым, но выпивал крепко. А мать, тетя Рая, крутилась на всех работах, которые подворачивались, тянула семью, сыновей.

Пока была жива Ленина мама, Руслан любил забегать к ним – мама всегда угощала его чем-то вкусным, объясняла что-то про школу и уроки. Когда мама умерла и в доме поселился ее

двоюродный брат со своим семейством, Руслан ходить к ним перестал, он сразу почувствовал, что делать ему теперь здесь нечего. Зато он стал Лениным покровителем на опасных улицах поселка, где без нужных знакомств можно было нарваться на любые неприятности. Несколько раз Руслан спас Леню от жестоких испытаний, которым подвергали в уличных компаниях новичков и слабаков.

Уже накатывали новые времена, прежнее государство рушилось, власть, играя в демократию, боялась всего, и уличное хулиганство, всегда процветавшее в Майском, приобрело небывалую доселе жестокость. Подростки, почувствовавшие, что устои рушатся и нужно утверждать себя в новой жизни, теперь, вымогая деньги, могли не просто избить, но и забить насмерть случайного прохожего.

На улицах Майского теперь все чаще стреляли. Иногда на заказ, иногда сводя счеты, а иногда просто для самоутверждения или демонстрации собственной безнаказанности. Одно время возникла такая мода – разъезжали по улицам на мотоциклах и палили из обрезов по окнам через забор. Нужно было доказать, что ты теперь «крутой», что ты можешь разобраться с кем угодно и ничего тебе за это не будет. Для многих путь в «крутые» очень быстро оказался дорогой на кладбище.

Руслана интересовали две вещи – карты и деньги. Впрочем, одно было неотделимо от другого. Взрослые парни-каталы, уличные короли поселка, сразу поняли, что Руслан в этом деле уникум – зрительная память необыкновенная, «увидел, как сфотографировал», – и приняли в свою компанию. Сначала улица, потом вокзал, потом нелегальное казино в Доме культуры, а потом уже Сочи, Москва… Лохи легко велись на улыбчивого худенького пацана, который потом без всякой жалости обдирал, их как липку.

Перемены в большой советской стране и в отдельно взятом поселке Майский меняли жизнь до неузнаваемости. Кроме карт Руслан вдруг занялся мясным бизнесом. Стал помощником Алика Джуса, работавшего мясником в гастрономе. Работа с «мясом» сделала Джуса самым богатым и авторитетным человеком поселка. Схема была простой и сказочно прибыльной – поступавшее в гастроном по государственной цене мясо, минуя прилавок, моментально оказывалось на соседнем базаре, где продавалось по рыночным ценам. Держать весь процесс под контролем Джусу было некогда, за него все отслеживали помощники, среди которых Руслан оказался самым умным, четким и жестким. Подкупить, уговорить, обмануть его было невозможно. Скоро Джус стал контролировать уже весь рынок, а Руслан стал его правой рукой. Судя по всему, Джус практиковал самые разные способы заработка.

Однажды Леня услышал, как жена дяди зло шептала: «Как они деньги зарабатывают? Как! Звонят в дверь, хозяева открывают – им в морду хлоп, и выносят все ценное!.. И этот Русланка среди них, поганец малолетний!» – «А ты что, сама видела?» – «А ты думаешь, я все придумала!»

Леню услышанное не слишком поразило. Это были годы, когда все вокруг торговали, чем могли, воровали, что можно, кидали… Сам он в это время без особой охоты учился, оканчивал школу. Игра в карты у него не пошла – не было ни памяти, ни злого, безжалостного азарта, как у Руслана, – участвовать в бесконечных уличных разборках, бессмысленно жестоких, он тоже не любил. Он тогда маялся какой-то неопределенностью, из которой не видел выхода.

С Русланом, бесконечно занятым, они виделись все реже. Тот смотрел снисходительно, но ласково. После окончания школы их вызвали в военкомат. Тогда все родители боялись, что отправят в Чечню. Леня услышал, как жена дяди сказала с надеждой: «Может, к чеченам пошлют!»

Когда дело дошло до отправки, выяснилось, что Руслан «откосил». Видимо, Алик Джус откупил своего помощника. На прощание Руслан с улыбкой сказал Лене: «Там тебе объяснят, что к чему и почем». – «А ты не хочешь узнать?» – спросил Леня. Руслан беспечно рассмеялся: «А я уже все без них знаю!»