До захода солнца
Шрифт:
— Я так облажалась, — прошептала я озеру.
Неудивительно, что озеро не ответило.
Я сидела, уставившись на воду, стараясь не думать о Нежном, Великодушном Люсьене и о том факте, что, по правде говоря, придется мне, наверное, открыть еще одно хранилище под названием «Почему мне может понравиться Люсьен», даже если бы это был всего лишь на всего маленький несгораемый сейф. Я также старалась не думать о своем плохом характере, который и привел к тому, что я, идиотка, оказалась втянута в этот полный бардак.
Быть
Кто я такая, чтобы противостоять этой традиции?
Должна признать, что на деньги Космо мы с мамой и сестрой были одеты, накормлены и жили довольно прилично, пока я с Ланой не съехала. У нас с Ланой был один отец, я бы сказала, у нас с Ланой был один и тот же производитель. Наш отец, судя по тому немногому, что я помнила, много пил, много кричал, получил пинок под зад от моей мамы с подкреплением моих тетушек. Затем он ушел, посылал нам поздравительные открытки в течение первых двух лет, потом забросил это дело. Я не видела его с тех пор, как мне исполнилось шесть.
Космо же все по настоящий день обеспечивал маме маникюр, педикюр, дом в стиле ранчо с тремя спальнями, дизайнерские сумочки и обеды с мартини с моими тетушками.
Я должна была поблагодарить его, когда впервые встретила, а не быть такой холодной с ним.
А потом появился Люсьен.
Ну, конечно, он явно заноза в заднице и любит все контролировать, видно это патология, но, когда он становился нормальным, не занозой в заднице и патологическим доминантом, то проявлял лучшие черты характера, которые мне нравились. Не могла не вспомнить, каким он был, когда я напилась (еще до того, как он стал придурком, спешу добавить), и каким он был на Пиру (и тогда он так и не стал придурком).
На самом деле, когда он не был придурком, контролирующим все, вернее в основном меня, или занозой в заднице, он смотрел на меня так…
Он посмотрел на меня…
О, черт, он смотрел на меня так, словно я действительно была жизнью.
Словно я была красивой. Будто была невероятно сексуальной, что бы это ни было, но Люсьен смотрел на меня именно так. Словно я была забавной, интересной ему, он не мог предугадать мои действия, но что бы я ни делала, ему нравилось это в какой-то степени, поэтому он с нетерпением ждал встреч со мной, вот как он на меня смотрел.
Он с нетерпением ждал встреч.
Никто никогда не ждал встреч со мной с нетерпением.
Я с трудом могла в такое поверить.
Я потратила годы на поиски парня, который мной бы не руководил и не командовал, короче, сохранял бы подальше от жизни наложницы. До моего Отбора я мало что знала о вампирах, и сейчас я знаю ненамного больше. Но одну вещь я знала еще тогда —
Поэтому я заботилась, чтобы большую часть времени своей жизни находиться в отношениях.
Это означало, что я вступала и выходила из отношений с тех пор, как получила право на свой первый Отбор в восемнадцать лет.
От отчаяния, хотя мне не нравилось так о себе думать, что я идиотка, но, скорее всего, так оно и было, я выбирала совсем не тех парней. Джастин, мой последний, был самым не тем из всех. И была с ним в отношениях дольше, чем следовало, чтобы обезопасить себя от вампиров.
Может, просто возможно (я не придавала большого значения этому «возможно»), я ошибалась.
Что означало две вещи.
Во-первых, мне пришлось бы извиниться перед Люсьеном за то, что я его осудила, как последняя сука. А, во-вторых, мне пришлось бы попросить его ускорить наши занятия, чтобы я лучше понимала его жизнь и традиции, раз уж мне суждено так жить.
Тогда я приму решение.
Единственное, что я знала наверняка, как бы ни сложились мои отношения с Люсьеном, я не позволю ему сломить себя.
Я готова идти на компромисс.
Если он не готов сделать шаг навстречу, тогда мы будем все время возвращаться к исходной точке.
Даже спокойная гладь озера не мешала мне думать о Люсьене.
Я поднялась и направилась обратно по тропинке. Добравшись до дома, приготовила маринад, положила в него куриные грудки и убрала в холодильник.
Затем я решила провести остаток дня, топя свои печали в еде и заглушая свой разум звуком телевизора.
Мое расфокусированное зрение прояснилось, царапины Катрины с груди Люсьена полностью исчезли, когда мои мысли обратились к прошлой ночи.
Почему я так среагировала на то, что он кормился от другой, почему так среагировала на запах ее духов, я не могла понять свою реакцию. Но отрицать было невозможно. Реакция была.
Из всего отвратительного, что мне пришлось испытать в течение последних двух недель, прикосновение Люсьена ко мне с запахом другой женщины, которую он пробовал на вкус, безусловно, было самым худшим.
Это было больно. Слишком больно.
Я знала, что это неправильно, у меня не было на него никаких прав.
Но это произошло.
И тогда я поняла. Почему в глубине глаз моей матери всегда был намек на печаль. И в ту минуту, когда он мне сказал, что я не понимаю обычаев его народа, я поняла, что не смогу жить такой жизнью.
Не как Лия Бьюкенен.
Я должна была стать Бьюкенен из Главной Семьи Наложниц Вампиров. А не нетерпеливой, не вспыльчивой, не упрямой, не взбалмошной, не такой, какой была на самом деле.
Я должна была стать хорошей, идеальной, послушной наложницей, как моя надоедливая кузина Мирна.