Добежать до булочной
Шрифт:
На площади все так же толпились люди, милиции стало больше, но теперь я разглядел и съемочную группу: оператора с камерой, ассистентов, а возле ларька даже актеров с пистолетами.
И я вдруг вспомнил, как этот немыслимый Сергеев
– Пожалуйста, не забудьте, самое главное для вас – это добежать до булочной!
«Что он имел в виду? – размышлял я. – Вдруг это была просьба, очень важная просьба, имеющая буквальный смысл?»
И я сказал водителю «фодьксвагена»:
– Вы не подождете минуточку? Я до булочной добегу.
Он улыбнулся и кивнул.
Нет, на этот раз в меня не стреляли. Более того, в булочной был хлеб и черный, и белый. Еще более того, я вспомнил, что там, в Дании, забыл-таки купить хлеба. Представляете, забыл! И я был счастлив, что вспомнил теперь.
Я уже выходил из дверей булочной, когда вслед за выстрелами раздался оглушительный треск и сразу после – взрыв. Я пулей вылетел на улицу.
Люди на площади кричали и разбегались в разные стороны, от ларька «Союзпечать» остались рожки да ножки: сломанный остов, битое стекло, горы макулатуры, рядом горел покореженный грузовик, «фольксвагена» нигде не было видно.
Мне сделалось страшно, как еще никогда в жизни. Прижимая к груди два батона и половинку черного,
– Куда ты прешь, придурок? За что тебе деньги платят?! – услышал я грубый голос сзади, и через секунду был схвачен крепкой рукой.
Еще немного, и я налетел бы прямо на камеру.
– Снимаем! Снимаем! – зычно кричал режиссер, возвышаясь над операторской тележкой. – Все отлично, ребята! Снимаем!
Детина-ассистент подтолкнул меня в безопасную зону, и я увидел красный «фольксваген». Он стоял по ту сторону перекрестка, и водитель махал мне рукой.
– Это все нам? – спросила моя Танюшка, когда мы втащили в квартиру последние три коробки и я попрощался с агентом Сергеева.
– Да.
– Костюм на тебе новый, – задумчиво констатировала она.
– Погоди, сейчас все расскажу, ты не поверишь.
– Конечно, не поверю. Хлеба-то купил?
– Вот, – показал я на один из пакетов, куда подпихнул хлеб.
– И сдачу принес?
– Есть немножко, – я вытащил из кармана оставшийся ворох датских крон и сиротливо затесавшийся среди них четвертной.
– Ну вот, так и не разменял. Вечно ты что-нибудь да забудешь!
Я виновато развел руками. Потом спросил:
– Сбегать?
– Да уж не надо, – сказала жена.