Добежать до булочной
Шрифт:
– А как же на границе? – задал я самый важный для гомо советикуса вопрос.
– Я подготовлю вам документы, успокойтесь. Примите душ. Расслабьтесь. Я распоряжусь, чтобы вам принесли одежду, что-нибудь поесть, выпить, если хотите… Ну, и для дома. Куда вы там шли?
– В булочную, – сказал я быстро. Так что, если не трудно. Хлебушка не забудьте.
– Не забуду, – улыбнулся он. – Идите мойтесь.
Когда я вернулся в комнату, Сергеев снова разговаривал с кем-то через компьютер. На этот раз по-русски.
– Почему не уложились, может мне объяснить?
– Да
– Это слова. Давай конкретно. Буш дает добро?
– Буш дает. И Коль, и даже Тэтчэр…
– С кем напряженка? С Ельциным?
– Ну, конечно, с Ельциным.
– Сто ж, не впервой, прорвемся. Удачи тебе.
Я понял, что услышал не совсем то, что не надо было слышать.
– Товарищ Сергеев!
Обращение прозвучало ужасно нелепо. Он обернулся. Лицо его было усталым и печальным.
– Товарищ Сергеев, те, в машине, хотели меня убить. А вы?
– А я не хочу. Почему я должен вас убивать? Потому что вы слишком много знаете? Вот бандитская логика! Но я-то не бандит! Я не боюсь разоблачения. Ну, расскажите вы про все. Кому расскажете? Жене? Жене, конечно, расскажете. А еще кому? Милиции? КГБ? Газетчикам? Телевидению? Ну, подумайте сами.
Я подумал и понял: не расскажу. И спросил:
– А вы кто? Пришельцы?
– Сами вы пришельцы! – обиделся Сергеев. – Мы тут живем раньше вас.
– Так, значит, вы боги?
– Господи, кто такие боги? Могу вам признаться честно: нет, это не я сотворил этот нескладный мир. Какие еще вопросы? У вас до отъезда двадцать минут.
– Вы управляете миром?
– Нет.
– Но вы держите его под контролем?
– Да, насколько это возможно. Так делают все, у кого есть власть.
– Но вы не даете миру погибнуть?
– Вы правильно понимаете наши цели.
– Так вы можете гарантировать, что мир не погибнет?
– Гарантию, молодой человек, может дать только страховой полис.
– Вы это серьезно?
– Абсолютно, – он достал сигареты, и мы закурили.
– Ой, а можно здесь, в Копенгагене, купить сигарет?
– Хороший вопрос. Можно.
– Какие же методы используете вы для контроля ситуации?
– Разные.
– Например, убийства.
Он пристально посмотрел на меня.
– Вы хотите знать, что случилось сегодня возле вашего дома.
– Разумеется.
– Законный интерес. Так вот. По нашему заказу московские гангстеры убрали одного человека. Мы воспользовались редким случаем: днем в центре города ведется съемка фильма со стрельбой. И наш выстрел был бы никем не замечен. Если б не вы. Во-первых, пришлось сделать три выстрела, а во-вторых, вас оттуда пришлось увозить. Вот и все.
– Нет, не все. Кто был тот человек, которого вы убили?
– Это был страшный человек.
– А те, кто его убивал, – не страшные?
– Не настолько.
– Ах, не настолько! Скажите пожалуйста! А если я сейчас сделаюсь страшным настолько, вы и меня убьете? И вообще: часто вы убиваете людей, с вашей точки зрения страшных? Каждый день? Каждый час?
– Да помолчите вы! – он прикурил вторую сигарету от первой и посмотрел на меня, как на незваного гостя, которого
– Один человек? Никому не известный?! Да каким образом?!
– Господи, да какая разница, каким образом! Вы что, думаете, это так сложно? И потом, кто вам сказал, что он никому не известный? Вы хоть про краснорубашечников-то слышали, т о в а р и щ в красной рубашке?
Я прикусил язык. Я действительно слишком много не знал. Но дело было не в этом. И я не сдавался.
– Послушайте, а как-то по-другому нельзя было? Ну, увезти его куда-то, спрятать, подкупить?
– Санкта симплицитас! Неужели вы думаете, что я не искал другие варианты? Вы что, правда меня бандитом считаете, которому проще всего убить человека – и дело с концом… Да я себе мозги на этой проблеме вывихнул!
И тут я понял.
– Вам нельзя было его убивать? Правильно?
– Ну, конечно, нельзя, черт вас всех подери! Конечно. Убивать вообще никого нельзя. Просто нервы иногда не выдерживают. Особенно когда долго за такими людьми наблюдаешь… Слушайте, вам пора. Вы на самолет опоздаете, а вас жена ждет.
– У меня еще десять минут, – сказал я жесток.
– Поедете пораньше. Вам еще сигарет купить надо. Да что сигарет! Вот вам деньги, – Сергеев протянул увесистую пачку, – купите все, что надо. Здесь это быстро можно сделать.
– Спасибо, – сказал я, ошалело глядя на незнакомые цветастые банкноты и мысленно прикидывая, сколько же тут в пересчете на доллары. – Но вы меня не сбивайте. Я спросить хотел, что вас теперь за это будет.
– За что? – вздохнул Сергеев.
– За убийство.
– Слушайте, – он закурил четвертую, по моим подсчетам, сигарету, вы куда бежали? В булочную? Ну, так и бегите в булочную. А то там весь хлеб кончится, жена ругать будет.
– Не хотите говорить, – обиделся я, – не говорите. В что вы меня этой булочной тыкаете? Да женой, которая ждет. Что булочная, что жена, когда тут решается судьба цивилизации?!
– Стоп, стоп, стоп! Вы что же это, дорогой мой, другим мораль читать, а сам? Какая, к черту, судьба цивилизации?! Нет, между прочим, ничего важнее, чем добежать до булочной, купить хлеба и вовремя – подчеркиваю, вовремя! – вернуться домой, чтобы жена не волновалась. Я вам это совершенно серьезно говорю. И не мочите рога, дорогой мой.
И тут вошел человек и сообщил, что машина ждет внизу. И мы поехали. И накупили в магазинах много всякой всячины (в пересчете на доллары у меня оказалось две с половиной тысячи), и не опоздали на самолет компании «САС», в котором я замечательно провел время, и от Шереметьева меня с ветерком домчали до центра, и уже на Садовой мой водитель вдруг сказал: «Время пошло», и я с удивлением обнаружил, что уже снова пять часов вечера пятнадцатого июля, как было тогда, когда я выбежал за хлебом.