Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)
Шрифт:
Принцесса проснулась.
От визга заложило уши.
***
– Ох и громка ты, девица, - услышала я, отдышавшись.
Кошмар! Невесть кто в темноте подкрадывается, а мой телохранитель и в ус не дует! Ещё и собачка его меня облаяла.
Ужас!
– Ты кто?!
Старик покачал головой.
– Ай, девица, аль не проснулась? Лесовик я, хозяин местный. Ты успокойся, успокойся, - заявил он, тыкая в меня клюкой.
– Я только у огонька посижу… раз уж вы ко мне не хотите.
Я переглянулась
Нет уж, я ещё не настолько сбрендила.
– А зачем вы в долину в Беарка? – вдруг поинтересовался старик.
Я опешила.
Этот… этот идиот-телохранитель уже всё ему разболтал?!
– К дракону, - невозмутимо откликнулся, между тем, Ай. – Ты, дедушка, не знаешь, кстати, как его убить?
– Зачем его убивать? – изумился дед.
– Он нашей стране угрожает, - вздохнул Ай.
Расширившиеся, было, глазёнки старичка мгновенно сузились.
– А-а-а, так это вы, ребятушки, к дракону? Знаю-знаю, ветер и деревья мне всё рассказали. Только где же третьего потеряли?
– А он за любовью подался, - хмуро вставила я, разглядывая подозрительного старикашку.
– К водяницам? – невесть отчего развеселился дед. – Да, любовь он там получит сполна, у них, неприкаянных, давно никого не было.
– Какие ещё водяницы? – буркнула я, размышляя – плюнуть на всё и заснуть или покараулить всё-таки этого… лесовика.
– Девицы, до срока умершие, - вздохнул старичок. – Да что я тебе рассказываю – лучше сама посмотри.
И ткнул в меня клюкой.
Ну и я отключилась мгновенно.
А самое противное – телохранитель, гад, даже не почесался! Ну дай только добраться до дракона – я тебя вслед за собачкой скормлю. Тоже, поди, девственник. За десерт сойдёшь.
***
Айлинсфиль дёрнулся, было, подхватить потерявшую сознание принцессу, но словно напоролся на невидимую стену.
– Не суетись, молодец, не суетись, - прошамкал старичок, довольно улыбаясь в бороду. – Пусть красавица поглядит… Пусть. Может, дрогнет сердечко, проснётся.
– Проснётся, дедушка? – переспросил телохранитель, внимательно наблюдая за неподвижной Илией. – Точно проснётся?
– Сердечко-то? – хмыкнул старичок. – Сердечко давненько у неё спит, а сама она… что ты, молодец, я не убивец. Убивец дальше будет.
– В смысле – дальше? – выдохнул Айлинсфиль.
Старичок лишь что-то хихикнул в бороду.
– Чёрствая она у тебя, как такой служишь? – продолжая улыбаться, прошамкал он минуту спустя. – Желчи много, ой, мно-о-ого, вот сердечко и не выдержало, заснуло…
Ничего не понимающий Айлинсфиль потянулся, потрепал спящего Вольфика за ухом. Тот уморительно дрыгнул задней лапкой и присвистнул.
– Неясно тебе, да, молодец? – фыркнул в бороду старичок.
Телохранитель кивнул.
Лесовичок
– Эх, молодёжь, да что ж тут непонятного! Сердечко, оно бьётся так: тук-тук. И трепещет иногда. У иных – аж заходится. А у неё, - старичок снова ткнул в неподвижную Илию клюкой, - ровненько бьётся. Всегда – ровненько. Значит – спит. Понимаешь?
Айлинсфиль неопределённо пожал плечами.
– Э-э-эх! – махнул на него рукой старичок. – Доброты она не видит, вот чего! Доброты, заботы и дружбы не понимает. А это – как с сердцем каменным жить. Тяжело-о-о!
Айлинсфилю вдруг вспомнилось, что болтают про Илию: чёрствая, жестокая… ледяная.
– Вот сердечко её и оттает, - улыбнулся старичок, словно прочитав его мысли. – Только не сразу. Но ты, главное, за неё не беспокойся. Лучше скажи, молодец, ты в карты – умеешь?
***
Водяницы оказались нагими, грудастыми и наглыми.
И всё это у них зашкаливало – просто гипер.
Нагие – не как во дворце: тряпками, пусть и прозрачными папины любовницы закрывались, когда я к нему в спальню врывалась. Тут дамочкам абсолютно параллельно было – кто рядом, с кем и сколько. А, и да – в каком состоянии.
Хуже – мне тут же предложили присоединиться!
С родным братом?!
С… этими?!
В общем, когда я, странно просвечивающая и вообще призрачная, возникла среди этой вакханалии, вечеринка у «дев, до срока умерших» была в самом разгаре.
Что б мне так умереть!
Утопиться что ли? Знать бы, что после смерти такая стану: бесстыдная, волосы до пяток и зелёные, словно водоросли, глаза громадные, и грудь… и бёдра… Как там папочка про таких говорит: «Сливки с сахаром»?
И похожи – словно близняшки.
Штук сто.
А в центре – братишка. Тоже – обнажённый… и глаза такие – навыкате. В общем, видок – как после новомодного наркотика.
Кажется, сто штук – даже для него много.
Девицы, поняв, что присоединяться я не желаю, решили не отвлекаться от процесса. И я-то думала они его… того… ну, что благонравной принцессе, пусть и наследнице, знать необязательно, даже нежелательно.
Щас! Они его… поили.
– Давай, касатик, ну ещё кубок… ну, за папу, - шептали они и вились вокруг братишки, как мальки вокруг куска хлеба. – А теперь за маму…
– Это… зачем? – вырвалось у меня.
Ближайшая водяница удивлённо обернулась.
– Как – зачем? Чтобы жабры выросли.
Гениально! И как я сама не догадалась, а?
– То есть жабры вырастут…
– Если сто кубков тины выпить, - отмахнулась водяница. – Неужто не знала?
Мда… А глазки у братика так и закатывались, так и закатывались. Слейрс дёргался, норовил вырваться, отплёвывался. Но как-то вяло. И не эффективно.