Добрая фея с острыми зубками
Шрифт:
— Значит, так, — с чувством, тактом и расстановкой начал излагать умные мысли слегка захмелевший Генералов. — Сатурн — шестая по счету планета от Солнца. Масса почти в сто раз больше массы Земли. Кроме известных спутников, в плоскости экватора обращаются три кольца, состоящие из миллиардов мелких частиц, отражающих солнечный свет.
Он прервался, чтобы налить себе еще виски, а мое терпение себя исчерпало. Перехватив у него бутылку, я сердито потребовала:
— Сатурну больше не наливать! А то, глядишь, еще заспиртуется в форме энциклопедического справочника.
— А чем, собственно, тебе энциклопедический
— Тем, что в хозяйстве — это вещь абсолютно бесполезная. Только пыль в книжном шкафу собирает.
— Дремучая ты особа! Тебе не политикой интересоваться, а читать книжки про Колобка. Ну, максимум, про Красную Шапочку.
— Ага, и еще про ее друга, Серого Волка, который удушил несчастную бабушку.
— Почему удушил? — удивился главный редактор. — Волк, по-моему, проглотил бабушку?
— А в моей сказке удушил! И квартиру ее поджег! И меня до смерти перепугал! И папу подставил…
— Ладно-ладно, черт с тобой, слушай про местные выборы.
Он стал неспешно освещать факты, с легкостью пересыпая известными и не очень известными фамилиями, названиями региональных политических блоков и общественных объединений, а также затейливыми комбинациями черно-белого пиара. Черно-белого в том смысле, что каждый весомый охотник за депутатским мандатом пытается сейчас любой ценой обелить себя в глазах общественности и при этом как можно сильнее замарать своих конкурентов. С первой частью у всех негусто. Банальная благотворительность в мелких масштабах, дешевый ажиотаж вокруг экологии, спекуляция национальными и патриотическими идеями, обещания накормить голодных, возлюбить ближних…
С черным пиаром дело обстоит куда веселее. В средствах массовой информации то и дело появляются пошленькие пасквили про неверных мужей, жен с нетрадиционной сексуальной ориентацией и детей с наркозависимостью. Еще муссируются рассказы о виллах на островах, дворцах в окрестностях города, разворованных средствах каких-то бюджетных и внебюджетных фондов. На экранах недавно даже появилась старушка божий одуванчик, бывший завуч некой страхозадры-панской школы. Так вот, эта самая бывшая завуч со слезами на глазах вещала в новостях сразу на двух телевизионных каналах региона про то, как один известный человек во времена своей безнравственной юности спер у нее из сумочки кошелек с деньгами. Какой, спрашивается, из него народный избранник, если он у родной учительницы лет сорок назад всю получку умыкнул?
Все, что вывалил на мою голову Генералов, было ничуть не менее интересно, чем кольца Сатурна, и так же фантастически бесполезно. Фамилию Верещагина он ни разу не вспомнил, а сама я спросить не рискнула. Толи вокруг депутата не числится никаких серьезных скандалов, то ли главный редактор намеренно морочит мне голову. Причем в пользу последнего предположения говорил тот факт, что, пока я ненадолго отлучалась в уборную, в комнате вместо верхнего освещения зажглись свечи. Да и сам хозяин, как бы невзначай, переместился по длине дивана практически вплотную ко мне. Вероятно, спровадив из квартиры подружку, теперь он рассчитывал получить компенсацию в моем лице.
Такое направление ветра мне решительно не понравилось, поэтому я скоренько поблагодарила Генералова за политинформацию и оставила его
С самого утра мы с Антониной уже были в банке, который обслуживает практически все текущие счета нашей компании и дочерних предприятий. Сотрудники кредитного отдела для физических лиц битый час объясняли нам, что для залога квартиры необходим выезд эксперта на место, а этого самого эксперта на работе нет и сегодня не будет. Кроме того, для оформления бумаг понадобятся справки из ЖЭКа, из БТИ и еще из какой-то там конторы, название которой я не запомнила, но зато достаточно разъярилась для разговора с вышестоящим начальством.
Поскольку президент банка в столь ранний час на месте отсутствовал, пришлось вломиться в кабинет его зама и популярно объяснить, что если через полчаса я не увижу наличных денег, то к середине следующей недели они не увидят здесь наших расчетных счетов. Пугалка подействовала — кредит нам оформили за считаные минуты.
Благодаря этому к обеду папа, по его собственному выражению, вдохнул воздух свободы полной грудью. Я загрузила Сереброва-старшего в машину и повезла домой, по пути обрисовывая перипетии с его освобождением.
Все попытки выведать у папы хоть какую-то информацию про убийство успехом не увенчались. Он как заведенный пересказывал историю, придуманную мною же для милиции: пришел, увидел труп, испугался и убежал. Все. Точка. Хоть режьте, хоть стреляйте, хоть на кол сажайте…
С дотошностью самого паскудного следователя я задавала Сереброву-старшему вопросы. Почему, наткнувшись на труп, не вызвал милицию? Был ли раньше знаком с убитой? Какие мысли вызвали присланные фотографии? С какой радости интересовался строительством моста, и как далеко зашли переговоры с московскими инвесторами?
Папа отвечал спокойно и уверенно. Не знал, не видел, не подозревал, не хотел… Ничуть не сомневаюсь, что он уже все обдумал на досуге и на любой потенциальный вопрос у него готов пространный ответ. Все бы ничего, но если бы я была настоящим следователем, то у меня непременно возник резонный вопрос: как в почти трехмиллионном городе отец и дочь случайно наткнулись на один и тот же труп с интервалом в пятнадцать-двадцать минут? Моя версия с перепутанными домами не выдерживает никакой критики. Странно, что меня еще не вызывали по этому поводу. А также, как настоящий следователь, я бы заинтересовалась: что за ажиотаж творился в квартире пенсионерки Киселевой в день ее смерти? Сначала тело нашел папа, потом помощник народного депутата, потом приперлись мы с Оглоедовым. Не много ли народа для малометражной хрущебы?
Даже не надо гадать на кофейной гуще, меня вызовут на допрос. Рассказать им правду про назначенную встречу? Но это автоматически усилит мотив, по которому папа мог бы… Тогда нам останется только доказывать состояние аффекта. И наверняка посадят. Пускай ненадолго, но все равно посадят! А у него больное сердце. Остается уповать на взяточников, обещающих замять дело.
Я попробовала последний вопрос с подковыркой.
— Пап, а чего ты мне ничего про труп не сказал? Я же звонила тебе на «трубу», когда увидела твою «Вольво» на Пролетарке. Почему ты меня не предостерег? Почему не запретил мне ехать в ту квартиру?