Добро пожаловать в Абрау!
Шрифт:
Полицейские осматривали тоннель несколько часов. Люди в форме приходили и уходили. Менялись смены и фонари, и очень долго никто не мог сказать что-то утвердительное. За это время Елена Николаевна, не знавшая сна с позапрошлой ночи, была несколько раз опрошена и убеждена в безнадежности положения. Поздно вечером полицейские вынесли постановление, что тоннель полностью досмотрен и следов пострадавших в нем нет. Дверь опечатали.
Елена Николаевна вышла на свежий воздух, когда последняя полицейская машина отъехала со стоянки завода. Солнце садилось за горы, темнело, небо закрывали грозовые тучи, и нависающий
Она простояла под темнеющим небом около получаса. Потом зашла в здание, чтобы переодеться, взять сумки и оправиться домой. В коридоре ей повстречались сотрудницы. Эва Кордова пришла на смену и беседовала со своей напарницей Оксаной Биглевой. Завидев Гейкину, обе женщины позабыли о личных делах. Они обступили ее с двух сторон. Биглева с мягкой улыбкой прижала ее к себе, а Кордова со свойственной заинтересованностью уставилась на нее широкими глазами.
– Это правда?!!! – воскликнула она. – Это все правда?!!
– Да, – ответила Елена Николаевна.
– Я же им говорила!!! – не унималась Кордова. – Я им всем говорила, что в пятом тоннеле что-то не так. Этот ящик… туман… запах… Я им говорила! А мне никто не верил!
– Ты права, Эва. Была права, – уточнила Елена Николаевна. – Теперь Бог им судья.
– Успокойтесь, – произнесла Биглева. – Никто еще не умер. Может быть, они нашли какой-то другой выход. Никто не знает, сколько их, верно?
Елена Николаевна пожала плечами. Она предполагала, что есть другой выход из тоннелей, но она его не нашла. Полицейские вообще сказали, что тоннель прямой, как кишка, а на самом деле она помнила развилку, и помнила, как из темноты на нее кто-то смотрел. Скорее всего, полицейские даже не добрались до решетки. Или сам тоннель не захотел их туда впускать.
– Знаете девочки, – Елена Николаевна вздохнула. – Сердце мне подсказывает, что они еще там. Никуда они не уходили. И вообще, не суждено им оттуда выбраться.
– Что ты такое говоришь, Лена! – Биглева встряхнула ее.
– Я своими ушами слышала, как кричал Кочкин. Богом клянусь, это был именно он. Не кричат так мужчины при виде тараканов. То был крик отчаяния…
– Да! – глаза Эвы стали еще шире. Теперь, казалось, будто они занимают половину лица. – Я чувствовала! И говорила им, а Кочкин решил, что я свихнулась!
– Тише! – Биглева наступила подруге на ногу. – Если нас кто-то услышит, пойдут сплетни!
– Сплетни уже пошли, – успокоила ее Елена Николаевна. – Когда вокруг столько полицейских, сплетням не суждено не пойти. Я никогда не чувствовала себя в такой растерянности. И ведь еще до того, как я согласилась на это дело, у меня было ощущение, будто все нам аукнется. Знаете, словно страх подстегивал. Не должна была я соглашаться!
– Не вини себя! – сказала Биглева. – Что не случается, то к лучшему. Лично я уверена, что старый ключник пошутил над Кочкиным. Он всегда над ним шутит. Только теперь испугал его до полусмерти, а потом напился с Поповым, и они заснули где-нибудь в лесу. Скоро объявятся.
– Прошли
Ее дыхание было резким, будто кто-то колотил ее по спине. Биглева изобразила вытаращенные глаза подруги и сказала:
– Не фантазируй! Любители нагонять злые шутки всегда пугаются первыми. Я гораздо лучше вас знаю старого ключника и его приколы.
– Я тоже знаю ключника и его приколы! – возразила Эва. – Он меня регулярно пугает под конец смены. Но он всегда сознается в этом, а потом ходит и смеется над моими чувствами. Но есть шутка, а есть правда! Если Григорий Ильич не появился до сих пор, значит, случилось что-то серьезное! Розгин не мог напугать его до смерти, а потом напиться до беспамятства и исчезнуть в лесу!
Кордова выдохнула. Она с упреком посмотрела на Биглеву и когда поняла, что Елена Николаевна находится на ее стороне, расслабилась. Гейкина покачала головой:
– Всякое случается на производстве, – начала она. – Кого-то обварило, кого-то стукнуло, кто-то откуда-то упал…
Тут она остановилась.
– Господи, я совсем об этом не подумала! Может быть там, где была развилка… Они пошли другой дорогой? И… яма… пропасть… да все что угодно… Они упали туда втроем и не могут выбраться!
– Лена! – Биглева притопнула. – Полицейские обыскали тоннель вдоль и поперек. Они ничего не нашли. Наших мужчин там нет! И точка!
– Не верю! – вскрикнула Гейкина. – Не верю! Не верю в то, что они обыскали весь тоннель.
– Дверь опечатана. Тебя туда никто не пустит.
– Я сама тебя туда не пущу! – Эва схватила ее за руку.
Елена Николаевна была польщена заботой подруг, но внутренние терзания ее не отпускали. Ее трясло при мысли, что мужчинам нужна помощь. Она редко доверяла своим чувствам, но теперь ее словно подменили. Гейкина хотела заглянуть в тоннель, понимала, что вход туда опечатан, и его сторожит внутренняя охрана завода. Но это ничего не меняло. Ее затягивало в черный непроглядный лаз, туда, где две части тоннеля разделяла старая чугунная решетка.
– Девочки успокойтесь! – сказала Гейкина. – Обещаю вам впредь не нарушать правила безопасности. Придумали их не мы и не нам их осуждать. Нам нужно им следоватьи я была полной дурой, когда согласилась помочь Григорию Ильичу с его безумным планом. Только идиот мог додуматься таскать бутылки по таким опасным объектам, как тоннели в горе Абрау-Дюрсо, построенные сотню лет назад князем Львом Сергеевичем Голицыным!
Биглева рассмеялась. Эву Кордову охватил ступор.
– Скажи! Скажи что-нибудь еще! – взвизгнула Эва. – Я так люблю, когда ты рассказываешь о Голицыне! А тот призрак в погребе, созданный для туристов – это ведь ты им подсказала!? Правда?
– Нет, – Гейкина ущипнула ее за попу. – Идея пришла от начальства. Даже не знаю, кто ее придумал. И она мне не по нутру, потому что Голицын никогда не был таким добродушным и красноречивым, каким они изобразили его проекцию. Лев Сергеевич отличался неуравновешенным характером и громогласным голосом, от которого все его подчиненные приходили в ужас. Кроме того, взгляд у него был настолько суровым и пронзительным, что когда он смотрел на тебя, казалось, будто он заглядывает тебе в душу!
– Ух! – воскликнула Кордова. – Какой был мужчина!