Добро пожаловать в ад
Шрифт:
– Разувайся. Тапочки у меня только женские, потому не предлагаю.
Я скинул ботинки, которые мне уже порядком надоели. Сегодня же надо купить приличные кроссовки. И новые джинсы. И новую футболку. Страшно смотреть на свое отражение в зеркале. Небритый, помятый, да еще в растоптанных матросских ботинках. Бомж! Иногда проходишь мимо мусорных баков, в которых копошатся опустившиеся люди, и думаешь: как же они могли так низко пасть! Совсем утратили человеческий облик! Фи, у них не осталось ничего человеческого!.. И наивно полагаешь, что между ними и тобой – почти непреодолимое расстояние, космос. Это печальное заблуждение. Конечно, я еще не докатился
– А почему ты без носков? – удивилась Эльза, глянув на мои ноги.
– Они утонули вместе с пистолетом, – ответил я, стараясь не смотреть в зеркало.
– А ты разве в носках плаваешь?
– Не всегда. Только если вода холодная.
Она завела меня в гостиную. Пусто и уютно. Из мебели лишь два кресла да журнальный стеклянный столик. Очень удобная вещь! Можно сидеть за ним и любоваться своими босыми ногами, не заглядывая под столик. И все-таки странно, странно все это! Похоже на сон. Я не мог отделаться от чувства, что участвую в каком-то спектакле, в котором мне отведена сложная и не совсем понятная роль.
Эльза поставила на столик начатую бутылку коньяка, два бокала и блюдце с фисташками.
– Может, ты хочешь принять душ? – спросила она.
– Потом, – машинально ответил я и тотчас прикусил язык. А почему, собственно, я должен принимать душ? Нет, иногда я не в силах понять женщин. Впрочем Эльза нормально восприняла мой ответ и села напротив меня. Точнее сказать, она дополнила собой кресло, что с успехом делают большие мягкие игрушки. Чуть более крупная, чем Ирэн. Намного более рельефная. Очень домашняя. Очень уютная. Но тем не менее это была привлекательная дама, а не домохозяйка.
Не дожидаясь команды, я разлил по бокалам коньяк. Надо вести себя естественно, почти что развязно. Эльза сама установила такой тон отношений. Ей надо войти ко мне в доверие. Потому что она в первую очередь следователь, а затем уже хозяйка дома и романтическая женщина. Она хитра, умна и коварна. И я должен сделать вид, что расслабляюсь, теряю над собой контроль и сейчас наделаю массу ошибок.
Мы выпили. Я заметил, что Эльза лишь обмакнула губы в коньяке. Она не сводила с меня глаз, будто чего-то ждала, каких-то превращений. Может, она добавила в коньяк снотворное или какой-нибудь наркотик, развязывающий язык? И теперь ждет, когда помутятся мои глаза, а лицо примет глуповатый вид и я начну неудержимо болтать, рассказывая про то, как душил Тосю?
– Кажется, ты хотел мне что-то сказать, – напомнила Эльза.
Я прислушивался к своим ощущениям: нет ли неудержимого желания раскрыть перед следователем всю свою подноготную? Но коньяк лишь распространял тепло по груди да слегка просветлил мозги. И тогда я стал рассказывать Эльзе обо всех тех печальных событиях, которые преследовали меня на протяжении последних четырех дней. Изложить все последовательно и подробно оказалось не таким уж простым делом. Я не имел права забыть о какой-либо существенной детали и в то же время должен был следить за тем, чтобы не выболтать лишнего. Например, я решил не рассказывать о том, что мы с Ирэн нечаянно вышли за пределы территориальных вод и оказались свидетелями крушения самолета, ибо в этом случае Эльза была бы вынуждена сообщить об этом в военную прокуратуру и органы госбезопасности. В результате мы с Ирэн стали бы «обслуживать» еще как минимум две следственно-оперативные бригады, на что у
Эльза слушала меня внимательно, хотя по ее лицу трудно было судить, какое впечатление оказывают на нее мои слова. Лишь только раз она свела брови к переносице и чуть качнула головой, словно засомневалась в правильности моих выводов. В эту минуту я рассказывал ей о том, как выстрелил вслед «Лендкрузеру», отъезжающему от обрыва, а утром по телевизору сообщили о пожаре в автомастерской, и это дало мне основание предположить, что убийца ликвидировал слесаря.
Труднее всего мне было рассказывать о Фатьянове. Я сказал Эльзе, что мы подозревали его в убийстве Тоси, потому как у убитой в сумочке оказался конфиденциальный договор, огласки которого Фатьянов очень боялся.
– Самой большой моей ошибкой было то, – сказал я, – что не догадался выключить мобильник Ирины перед тем, как зайти в дом Фатьянова. Убийца вычислил наше местонахождение и догадался, к кому и зачем мы заходили. Мы даже предположить не могли, что он убьет Фатьянова.
– Ты хочешь сказать, что убийца запросто пеленговал ваши мобильные телефоны?
– Не знаю, запросто или нет. Но он это делал, и довольно успешно.
Эльза едва заметно покачала головой, затем опустила глаза и, дабы это выглядело естественно, стала наполнять бокалы. Я понял, что она не верит в то, что убийца располагал аппаратурой, способной вычислять местонахождение по мобильному телефону. Но у меня не было другого объяснения этому феномену.
Закончил я свой рассказ на том, как мы пришли к выводу, что убийца каким-то образом связан с Максимом Блиновым, пожелавшим продать свою квартиру через риелторскую фирму «Колосс», но сегодня узнали о гибели риелтора, который занимался этой сделкой.
– Я не знаю, что делать дальше, – признался я. – Провал по всем фронтам. Чем дальше уходит от меня убийца, тем ближе становится милиция.
– И потому ты захотел встретиться со мной?
– Я хочу, чтобы нас перестали преследовать.
Наверное, мое желание было слишком смелым, и Эльза предпочла промолчать. Или она вообще не услышала моей последней фразы, погрузившись в свои раздумья. Во мне бушевало любопытство. Я чувствовал себя словно на защите диссертации. Вот я выступил перед ученым советом, вот они думают, анализируют, спорят, чтобы вынести вердикт и объявить меня либо ученым, либо тупицей. Эльза должна была признать меня либо преступником, либо пострадавшим.
– Интересная история, – произнесла она, все так же избегая встречаться со мной взглядом. – Скажи, пожалуйста, в тот вечер, когда все началось, Ирина ушла из агентства первой?
– Да, минут на двадцать раньше меня.
Странно, что она заинтересовалась Ирэн. Дорого бы я заплатил сейчас за то, чтобы прочитать мысли следователя.
– Я не совсем поняла, почему с Тосей сначала говорила Ирина, а потом ты? Почему Ирина ушла, оставив посетительницу тебе?
Мне не хотелось вдаваться в подробности наших отношений. В тот вечер я сказал Ирэн, что дело, с которым к нам пришла дамочка, яйца выеденного не стоит и на него не надо тратить время. После этого Ирэн сделала попытку пригласить меня в ресторан, но я солгал, что у меня полеты. В общем, она обиделась и ушла.