Добро пожаловать в Детройт
Шрифт:
Я достаточно долго подбираю слова для официального запроса, выверяя каждое предложение и очень аккуратно делясь информацией. Не упоминаю, конечно, о том, что их ави сбил, потенциально, «IAS», но выражаю соболезнования по поводу такого удара по имиджу и ресурсам парамедицинской корпорации и прошу оказать небольшое содействие в расследовании связанного с произошедшим в клубе похищения одного из корпоративных служащих. Тонкие намеки на то, что я хочу разобраться с этим делом до того, как за него возьмутся федералы и тоже найдут некоторую связь между «громким» клубом и совершенно незаметной пропажей человека, тщательно рассовываю по всему тексту небольшого, всего в 10 строк, письма. Наконец, удовлетворившись
Я, невольно возвращаясь мыслями к необходимости составить какой-никакой отчет о случившемся в клубе, закрываю почту и заблокировав компьютер, отключаю временно отображение информации по базе, чтобы не читать всплывающие строки о всех попадающихся на встречу коллегах. Сначала иду в кафетерий, а потом, с пластиковым стаканом в руке, спускаюсь в дальнюю курилку. Это в отдельных кабинетах можно было курить, а в общем, как у меня, на четырех детективов, такие вещи не поощрялись.
Курилка на втором этаже в дальней стороне здания была расположена самым неудобным образом для дневных служащих, но зато идеально для работающего сменами спезназа. И чаще всего пустовала, потому что эти парни, ожидаемо, оказывались в управлении только на пересменке. В итоге небольшая комнатка стала чуть ли не моим личным прибежищем, о котором знали разве что Шарп и Джеймс. Очень удобно, когда в кабинете полным полно народу: детективы, их стажеры, опрашиваемые ими свидетели, парочка адвокатов...
Прислонившись плечом к стеклу, я смотрел на город за окном, смакуя трофейную сигарету, которая отвратительно сочеталась с растворимым кофе и думал о том, что моя погоня завела меня куда-то не туда.
Хлопнувшая за спиной дверь заставила меня удивленно глянуть в отражение на стекле, а потом и вовсе обернуться.
— Э-э-э... — Вошедший, пахнущий дымом и какой-то едкой дранью достаточно молодой парень в неполной спецназовской форме, чей лоб, висок и часть щеки закрывал пластобинт, удивленно уставился на меня. — Доброго дня.
— Доброго дня, спец. Я тут у вас потрусь немного? В тишине думается лучше. Сигарету? — Все же это я вторгся на их территорию, так что следовало быть вежливым. Парень подошел ближе, угукнув, и аккуратно взял протянутую ему сигарету, с интересом изучив ее затянутый в тонкую коричневую бумагу корпус.
— Спасибо,— наконец отмер он, снова глянув на меня. Парень был высоким, как и я, но куда более плотного телосложения и, судя по тому, насколько аккуратным, бережным движением он брал сигарету затянутыми в перчатки пальцами – как минимум одна рука была заменена на имплант. Впрочем, иного от спецназовца в этом городе и ждать не надо было. Некоторые, спустя пару лет службы, обзаводились очень приличной начинкой, в долг, за счет полицейского управления, конечно, потому как без нее просто не могли бы выполнять свою работу. — Она чего-то пахнет как-то странно. Что в ней?
Коротко хохотнув на его заинтересованно-настороженный взгляд, я покачал головой:
— Просто настоящий табак. Кури, спец, не бойся, я легальной-то наркотой не увлекаюсь, а уж запрещенкой и подавно.
Парень еще раз благодарно кивнул и, сев на лавку у стены, прикурил от постоянно валяющейся тут зажигалки, периодически посматривая в мою сторону. А я снова уставился в окно, смотря на творящийся в городе упорядоченный хаос. Светлеющее небо то и дело расчерчивали пролетающие ави, лавирующие между небоскребами по проложенным для них воздушным трассам. Промышленная зона
Свербящее чувство чужого взгляда усилилось и я, сделав последнюю глубокую тяжку, по привычке резко дунул на кончик дотлевшей сигареты и, пронаблюдав краткий миг её смерти, отправил окурок в урну.
— Тоже хочешь спросить про утренние новости? — повернувшись корпусом к сидящему на лавке спецназовцу поинтересовался я, и он, ухмыльнувшись, коротко кивнул.
— Задрали уже все, да? Не, я просто хочу узнать, почему в такое мясо не отправили нас, — он уже снял перчатки с рук и сейчас потер отливающими черным пальцами лоб, машинально поковыряв край пластобинта.
—Не трожь. Попортишь заклейку, придется к нашим докам еще раз идти, а те второй раз за день совсем не ласковые, — дружески одернул его я и он, хмыкнув, пальцы все же убрал. — Времени не было. Все случилось спонтанно, да и... Ты экранированный?
— На тридцать процентов, только основные, жизненно-необходимые внутренние импланты, — тут же ответил мне спецназовец. — Больший процент только у особого спецотряда. Но уж этого бы хватило, чтоб гражданских...
— Нет, парень, не хватило бы, — оборвал его я, чувствуя подкатывающее раздражение. Как мало осталось людей, которые понимают, что до сих пор не все решают импланты. Многое, но не всё. — Ты хорош, но против «эми» твои тридцать процентов не спасут.
Спецназовец поморщился и снова коснулся своей головы.
— Даже та-а-ак, — протянул он. — И как оно, под «эми»?
— Больно, — честно признался я. — Ощущение, что тебе поджаривает мозг. Подозреваю, что чем больше нейро-имплантов, тем хуже.
—Дерьмо, — мрачно подвел итог спецназовец и, сделав глубокую тяжку, посмотрел на сигарету в пальцах. — А можно еще одну? Классная штука, вкус почти как в вирт-фильмах про Старое время. Думал, ты шутишь про настоящий табак.
Я молча выбил еще одну сигарету из пачки и, проходя мимо спеца к двери, отдал её парню. Его слова про гражданских неприятно царапнули душу, хотя умом я понимал, что действительно ничего не смог бы сделать. Да, знай я, что случится после разборок с Ростовенко... А, к черту. Везде мякотки не подложить. Как бы не было противно, в смертях гостей клуба виноват даже не я, а один жадный до резонансных фоточек идиот, с напрочь отмершим инстинктом самосохранения. И хватит об этом.
Тихо курлыкнул коммуникатор в кармане и я, вытащив его, увидел уведомление от домашней умной системы, зафиксировавшей движение в квартире. Проснулись... Перебросив на линк снайперши входной код от двери на тот случай, если мои гости начнут бродить туда-сюда, я убрал комм обратно и отправился в кабинет. Предстояло сочинить максимально сухой отчет, а для этого — ознакомиться с присланными Джеймсом документами по делу. Отчетами от криминалистов, показаниями свидетелей... Больше цифр, меньше букв. Работа, любимая, мать её, работа.
А еще ехать на склад. Кстати, раз уж у меня прибавилось жильцов, надо бы коротко сообщить им о распорядке дня, мало-ли, какие у них планы.
Чуть помешкав, я покрутил в пальцах коммуникатор, и, выкинув в урну неподалеку опустевший стакан, все же набрал номер Раттаны, выбрав ее как меньшее из двух зол. Жизнерадостный голос кочевницы, которая очень старалась звучать серьезно и по-взрослому, ввинтился в мой мозг подобно раскаленной игле. Как в кочевнице, жизнь которой состоит, в первую очередь, из вопроса «а будешь ли ты завтра жить?» умещается столько оптимизма?