Добро пожаловать в кошмар!
Шрифт:
Андрюха лениво посмотрел направо, потом налево. Под холмом ненавязчиво пыхтели машины, где-то смеялись. С лавочки никого видно не было.
– Хорош мне деньги на сотовом жечь, – равнодушно отозвался он. – Мы же в бешеном роуминге.
– Где Ким? – заорал Бокштейн, чего от спокойного рассудительного математика никак нельзя было ожидать.
– Откуда я знаю, где она. Почесала куда-то!
– Возвращайся, – прежним уравновешенным тоном произнес Вадим. – Ужинать пора.
Андрюха захлопнул телефон. По какому это закону случайности в одном классе могло собраться столько
Василевский бросил последний взгляд вокруг себя. Ким так и не появилась. Чтобы очистить свою совесть и убедиться, что Таня не бегает по городу в поисках Андрюхи, Василевский спустился с холма по той же лесенке, что и поднимался, прошел мимо церкви Олевисте. Высокий зеленый шпиль торчал, словно пытался пронзить небо. Тани и здесь не нашлось.
Для окончательной очистки совести Андрюха набрал номер Ким. Ее телефон был «вне зоны действия сети». На его трубке прием был отличный. В какую дыру ухитрилась залезть эта сумасшедшая девчонка? Он вдруг вспомнил ее смешной короткий ежик волос, узкое лицо, вечную улыбку, чуть оттопыренные уши, которые она всю жизнь прятала под длинными волосами, а тут вдруг открыла на всеобщее обозрение. И голос…
Ему даже показалось, что он слышит ее. Таня что-то пела, грустное такое.
– Здравствуй, глюк! Вот мы и встретились, – прошептал Андрюха, оглядываясь. На улице не было никого.
– У! – метнулось среди одиноких стен. Василевский прибавил шаг. Он все оглядывался назад, пока не столкнулся с человеком. На узком худом лице словно бритвой была вырезана острая улыбка, щелочки черных прищуренных глаз смотрели недобро.
– Кого высматриваем? – сказал, как проблеял, человек, и на лоб его упала густая черная челка.
– Извините, – буркнул Василевский, припуская вдоль улицы.
– Куда же вы?
Андрюха коротко оглянулся и тут же снова врезался в черноволосого, каким-то странным образом оказавшегося на его пути.
– Осторожней надо быть в незнакомых местах! – хохотнул узколицый.
– Извините, – выдохнул Андрюха, осторожно обходя незнакомца. Он не к месту вспомнил, что находится за границей, где все встречные вроде бы не должны говорить по-русски.
– Потом сочтемся, – картинно взмахнул руками черноволосый.
– Да пошел ты к черту! – не выдержал такой назойливости Василевский.
– Непременно загляну на огонек, – продолжал виться вокруг него незнакомец. – Да и вы уж не забывайте, заходите. Сами захотели в нашу компанию! Так присоединяйтесь!
– Какую компанию? – одними губами прошептал Василевский. Ему стало казаться, что черноволосый начал то пропадать, то появляться. Или это у него просто в глазах зарябило от постоянного мельтешения?
– Как, разве вы еще не поняли? – Обладатель острой улыбки замер и стал медленно растворяться в воздухе. Андрюха попятился, запнулся за свою же ногу, чуть не упал.
– Что за черт? – прошептал он, в панике оглядывая пустую улицу. Но тут до его напряженного слуха стали доноситься обыкновенные уличные шумы – стук колес по брусчатке, топот ног, звонки открываемых дверей магазинов,
Андрюха сглотнул и закрыл глаза. Досчитал до десяти. Открыл глаза. Все осталось как раньше – люди, машины, магазины, бесконечный ряд домов. Он протянул руку, словно хотел убедиться в том, что перед ним никого нет. Пальцы коснулись грубой холщовой ткани. Василевский вздрогнул, и наваждение исчезло. Перед ним была пустота.
– Ничего себе! – Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз глубоко продышаться. – Спать пора! Спать! – заторопился он, давая себе слово никому о случившемся не рассказывать. Мало ли что может потом произойти.
Андрюха спешил вниз по улице Пикк. По сторонам мелькали бесконечные витрины кафе, откуда-то вкусно пахнуло ванилью и корицей. А вот и шпиль их церкви. Улица побежала дальше, а Василевский резко свернул в проулок, нашел нужную арку. Прежде чем взяться за ручку старой, утопленной в толстой стене двери, Андрюха попытался успокоиться. Не получилось. Плеча словно коснулась легкая рука. Он оглянулся. В колодце двора уже поселилась ночь. И в ней кто-то был. На мгновение вспомнилось – острая улыбка, узкое лицо, черные густые волосы. Что-то было еще… А! Человек чуть прихрамывал, будто одна нога у него была короче другой.
Скорее спать!
В холле на корточках сидел Бокштейн и смотрел в темную нишу под лестницей. На ступеньках у него над головой топталась Ленка.
– Ну, чего у вас? – остановился перед Вадимом Андрей.
– Там кто-то есть, – сообщил Бокштейн.
Василевский сдержался, чтобы не пнуть одноклассника под торчащий зад.
– Крыса, – предположил Василевский.
Лена тихо взвизгнула и подобрала одну ногу, словно предполагаемая крыса уже бежала к ней по ступенькам.
– Нет, Маргарита Викторовна уверяет, что в нишу вошел какой-то человек. В черном. Потом мы стали всех обзванивать, и выяснилось, что ни у кого не работает телефон. Только до тебя достучались.
В черном… По спине Андрюхи пробежал нехороший холодок. Он вгляделся в углы темного холла. На мгновение ему показалось, что он снова видит своего странного знакомца.
– А вы чего, никуда не ходили? – чуть заикнувшись, спросил он. Хотелось говорить. Хотелось двигаться. Только не высматривать по углам призраков.
– Мы по площади погуляли и сюда пошли, – пискнула со своей верхотуры Ленка. – Маргарита Викторовна ногу подвернула.
– Правда, перед этим мы встретили трубочиста. – Вадим все еще изучал углубление ниши.
– Кого?
Андрюху начало потихоньку трясти. Трубочиста, значит? А перед этим был спортсмен-любитель в красном, ему только слово RUSSIA на спине не хватало. Да к нему какой-то черный заглянул. Так… пора лечиться. Ко врачу кто последний? Я за вами! И зачем он отпустил Ким? Где ее теперь носит?
– Есть такая профессия – трубы чистить. – Вадим с трудом поднялся на затекшие ноги.
– Тут печки топят? – Василевский не мог понять, куда клонит приятель. Мозги у него норовили закипеть.