Добро пожаловать в мистический Нижний Новгород. Жуткие городские рассказики. ТОМ ПЕРВЫЙ
Шрифт:
– Что?! – молодой человек перешёл на ультразвук, – бабушки, миленькие, скажите им, женщина была, они убили её и не остановились! Они даже не остановились!
Водитель приподнял подбородок, как бы спрашивая у них: «Ну, видели?»
Одна из них тихо пролепетала: «Ну, нет, не видели, все начали кричать, бегать чего-то… Ну и мы тоже».
– Понятно, – изрёк мужчина, – тю! – и глядя на студента, щёлкнул себя пальцами по шее.
Трамвайщица сдала свой пост, кондукторша Люда передала терминал, и мужчина со спутницей скрылись в салоне. Студент только и успел промямлить им вслед обиженным голосом: «Мы вообще-то за ЗОЖ…».
Очень скоро остановка опустела. Остались
Трамвайщица поднесла сигарету к губам и заговорила:
– Людмил, вот ты недавно здесь, всего месяц. А я уже лет семь. Каждый год весной происходит одно и то же, и не угадаешь, когда именно. Понимаешь, – она подожгла сигарету, затянулась, и, подержав дым во рту, выдохнула, – баба какая-то тут однажды прыгнула, это вообще даже не при мне случилось, задолго до меня. Размотало её знатно, от того места, где она сиганула и до остановки самой, мне рассказывали. Ну и теперь она да, каждый год тут так и прыгает, улыбается перед этим ещё, тварь, и машет. Дух её, призрак, привидение – всё одно, называй, как хочешь. Причём так интересно ещё скачет, никогда не в один и тот же день, я высчитывать пыталась, раза три на мою смену это выпадало. Ну вот это четвёртый раз уже, считай. Остальные разы вон, Витёк наблюдал. Фиг их пойми, сумасшедших этих с весенним обострением.
Она снова затянулась. Люда молчала.
– Ох я и орала в первый раз, и хорошо, что тогда вообще в трамвае почти людей не было, никто в окна не смотрел. Подбежали ко мне с вопросами, чего со мной такое. Ну я выбегаю, вон, как тот пацан, ползаю тоже, а никого. Потом рассказали уже мне всё про неё.
– А чё ты мне не рассказала ничего, а? Наташ. Коза ты, – наконец произнесла Люда.
Трамвайщица громко усмехнулась и ответила напарнице, не упустив шанса с издёвкой передразнить её говор:
– Чё. И чё бы ты делала, в окно глаза пырила? Твоё дело билеты выдавать, а не ворон считать, увидела панику – успокаиваешь людей, сама то чё по салону металась, раз не видела ничё?
Люда замолчала.
Наташа докурила и выкинула бычок в урну.
– Бросать мне надо, совсем здоровье убью… Сама ты коза, – трамвайщица легонько пихнула Люду в плечо, – пошли обедать.
Женщины двинулись в сторону будки.
Весь день после этого Людмила думала об увольнении. А к вечеру она решила, что всё-таки останется и поработает здесь ещё немного. Подумаешь, привидение…
Случай с окном напротив
В библиотеке имени В. И. Ленина, что расположена на Варварской улице, обеденное время обычно начинается в полдень для тех, кто приходит на работу к восьми утра и занимается обеспыливанием книг; в час дня для тех, кто сидит за главными кафедрами; и в два для сотрудников, остающихся до самого закрытия. В эту заветную пору служебные помещения наполнялись такими пленительными ароматами, что не только у библиотекарей, но даже у читателей, которые в этот момент случайно оказывались поблизости просыпался зверский аппетит.
Обедают библиотекари разным: контейнеры и баночки с супами, горячим, гарнирами, салатами и нарезанными фруктами так и пестрели гастрономическими изысками. Кто завален работой по уши
Сотрудники, которые ничего не берут из дома, обедают «на улице» – то есть идут в ближайшие кафе или столовые, коих в центре города находится не мало.
В тот день стояла настолько неприятная погода, сопровождаемая сильным ветром и противной мелкой изморосью, что весь отдел книгохранения негласно решил даже носа не высовывать на улицу до конца рабочего дня.
Читателей почти не было. Сотрудницы занимали свободные места за маленьким столиком в углу кабинета рядом с холодильником, увешанным магнитиками, детскими рисунками и распечатанными мотивирующими мемами. Закончившие обед садились обратно за старинные компьютеры или шли на чердак в главное книжное хранилище.
Саша стояла у окна и размешивала ложечкой обжигающий чай. Прямо через дорогу напротив библиотеки находился трёхэтажный дом с проржавевшей оранжевой крышей. Хотя, назвать его трёхэтажным можно было лишь с большой натяжкой – полноценным в нём выглядел только второй этаж, а нижний и верхний едва составляли от него по половине. Цоколь сдавался в аренду предпринимателям, державших там лавочки, магазинчики, кафе и парикмахерские, а два других этажа были жилыми. Саша прекрасно разбиралась в истории местной архитектуры и знала, что здание это было построено в конце восемнадцатого века и принадлежало роду Эвениусов, когда-то открывших в нём первую частную аптеку во всём городе. В середине девятнадцатого столетия к нему был пристроен ещё один небольшой этажик, и в таком виде дом оставался неизменным по сей день.
«Знают ли его обитатели, в каком старинном и важном объекте культурного наследия они проживают? И придают ли они этому хоть какое-то значение?» – размышляла про себя девушка, прихлёбывая чаем, – «С другой стороны зачем задумываться об этом? В центре Нижнего Новгорода что ни строение, то архитектурный памятник, пальцем ткни – вряд ли ошибёшься».
Располагался этот дом настолько близко к библиотеке, что при желании в его освещённых, неприкрытых шторами окнах можно было рассмотреть всё, чем занимаются его жильцы. Со второго этажа, где работала Саша, сделать это не составляло никакого труда – всё было видно, как на ладони.
– Что там сегодня? – сзади к ней подошла Надя, уминая за обе щеки пирожок с картошкой.
Надя слыла в рабочем коллективе простушкой и лентяйкой. Ей были чужды Сашины рассуждения о высоком – больше она интересовалась, чем занимаются люди на другой стороне улицы.
– Ну, – начала Саша, – на втором этаже женщина смотрит телевизор, до этого читала газету. На третьем, в крайнем окошке, только что мужчина покурил, уже закрыл окно.
– Опять полуголый? – послышалось из-за обеденного стола. За этим вопросом последовали короткие смешки остальных сотрудниц.