«Добро пожаловать в мой мир»

Сатанесса

Закончив короткие водные процедуры, девушка замоталась в огромных размеров полотенце, проигнорировав лежащие рядом с ней домашние короткие шорты и безразмерную футболку, и толкнула дверь, рядом с которой так неудачно оказалась кошка. Взвизгнув, Шпаргалка чёрно-белым пятном устремилась вниз по лестнице, вероятнее всего, в сторону кухни.

Астрид, обречённо закатившая глаза, поспешила направиться за ней - завтрак всё-таки никто не отменял. Когда девушка зашла на кухню, первое, кого она увидела, - обиженную кошку. Короткошёрстная британка сидела возле своей миски и недовольно махала хвостом, сверкая в царившей полутемени кухонного пространства огромными жёлтыми глазами. Вторым, на кого

упал взор блондинки, был Голубчик - гиацинтовый ара, подаренный отцом ей на восемнадцатилетие. Попугай, которого Астрид, вероятно, забыла вчера закрыть в вольере, сидел на столешнице и постоянно болтал что-то на своём птичьем языке, изредка говоря что-то вроде «ара хороший» и «красивый Голубчик».

Первым делом, девушка решила, что стоит угодить кошке: Шпаргалка, вопреки мнению, что все чёрно-белые четвероногие — добрые создания, была дамой весьма характерной, а потому нагадить в тапки, лишь бы проучить хозяйку, проблемой для неё не было. Насыпав ей в миску кучу ароматного корма, вероятнее, чтобы до следующего утра есть ей больше не хотелось, Астрид удостоила взглядом единственного мужчину в её доме - попугая.

Блондинка залезла в холодильник и хорошенько осмотрела его скудные «внутренности»: из человеческой еды здесь был только позеленевший кусок сыра, которым, не будь он завёрнут в плотную упаковку, уже давно провоняло бы насквозь это чудо техники, да бутылка несладкого йогурта. Рядом с белоснежной тарой лежали фрукты - яблоки и груши. Последние предназначались попугаю.

– После тренировки придётся идти в магазин… - вынув из холодильника как никогда скромный завтрак, девушка с грохотом захлопнула белую дверцу и направилась к неспокойно сидящему на столешнице Голубчику, требовавшему, чтобы его наконец покормили. Астрид, умело орудуя небольшим ножиком, почистила фрукты и нарезала их небольшими кубиками - так любила эта несносная птица. Когда лакомство лежало на столе, ара ухватилась тощей, но цепкой лапой за кусочек спелой груши и с большим удовольствием отправила его в клюв.

– А-р-ра… хор-роший.

– Глупый ара, - блондинка схватила нетронутое яблоко, взяла бутылку с йогуртом и направилась прочь с кухни: у девушки была привычка собираться и завтракать одновременно. Так она экономила время, высвобождая из своего загруженного графика свободные минутки, в которые могла себе позволить подумать о чём-то, кроме тренировок и очередных соревнований.

Когда взгляд упал на огромную спортивную сумку, Астрид облегчённо выдохнула - впервые в жизни она была благодарна своей лени, приступ которой произошёл с ней два дня назад: сумка оказалась не разобранной ещё с прошлого занятия. Блондинка, зажав яблоко в зубах, одной рукой расстегнула молнию и заглянула внутрь сумы - весь инвентарь был на месте.

«Ну вот и славно: меньше мороки».

Через пару минут, когда Астрид успешно расправилась со сладким яблоком и крайне гадким на вкус йогуртом, она скинула с себя махровое полотенце, успевшее впитать лишнюю влагу и теперь бывшее ужасно тяжёлым, и швырнула его в сторону дивана, на котором наверняка останется мокрое пятно, подпортящее внешний вид дорогого предмета мебели.

Блондинка подошла к шкафчику, где находился весь её гардероб: по большей части на полках залёживались практичные футболки, майки, джинсы и леггинсы - стильно и удобно. Однако здесь можно было обнаружить и пёстрые платья: хоть Хофферсон была далеко не самой женственной натурой, она всё же была… девушкой. А куда же девушка без платьев?

Выудив из шкафа нужное тряпье, Астрид с грохотом захлопнула дверцу и направилась к дивану, куда и швырнула вещи. В тот же самый момент, возмущённо шипя, в комнату вбежала Шпаргалка, понукаемая Голубчиком,

который так любил трепать кошку за хвост: несмотря на то, что сам ара появился в доме Хофферсон всего два года назад, в то время как британка жила здесь аж пять лет, попугай чувствовал себя в человеческом жилище вполне по-хозяйски, иногда не забывая напоминать и самой Астрид, кто здесь главный.

Тяжело выдохнув, девушка, даже не утруждая себя прикрыться хоть чем-то, побежала вслед за ковыляющим попугаем, пытаясь его поймать, пока он окончательно не общипал Шпаргалке и без того общипанный хвост.

– А ну иди сюда!
– Астрид на очередном повороте крепко схватила птицу, которая тут же принялась громко кричать и вырываться, то и дело пытаясь клюнуть в руку наглую хозяйку.
– Прекрати! Голубчик!

Когда же человеческая речь не возымела должного эффекта, Хофферсон схватила первую попавшуюся под руку большую тряпку, швырнула её на ару, а затем взяла на руки брыкающуюся не маленькую птицу и бегом направилась к вольеру, куда тут же поспешила её затолкать. Замок щёлкнул, и девушка отошла подальше от клетки, в которую попугай успел вцепиться своим мощным клювом. В тот же момент Астрид поблагодарила всех известных ей богов за то, что этого представления сейчас не мог видеть её отец - эта «пернатая фурия», как сама блондинка называла Голубчика, стоила целое состояние. Хофферсон-старший умер бы от разрыва сердца, если бы ему довелось лицезреть, как его дочь гоняет по дому две тысячи долларов.

Вскоре птица успокоилась, а до смерти напуганная Шпаргалка поспешила вылезти из-под дивана, где просидела всё это непродолжительное время, и тут же направилась к хозяйке, о ноги которой принялась тереться с особым, мешающим передвигаться усердием.

– Брысь!
– девушка мягко оттолкнула от себя кошку - играться с животным у неё не было ни времени, ни желания: она уже должна быть собранной, если не хочет опоздать на утреннюю тренировку. Хофферсон бросила беглый взгляд на настенные часы - со всей своей утренней беготнёй она даже не заметила, как быстро пролетело время. В запасе у неё было всего полтора часа.

Через пять минут девушка уже стояла собранная и готовая к выходу из дома. Закинув тяжеленную сумку на плечо, она бросила последний взгляд на Шпаргалку, сидевшую теперь возле вольера и своим присутствием раздражавшую попугая, и уверенно толкнула дверь.

Когда Астрид оказалась за пределами жилища, на неё пахнуло уже тёплым воздухом, пропитанным ароматами скошенной травы, цветущих роз и принесённой откуда-то влаги. Туман, ещё час назад укрывавший собой округу, почти рассеялся под лучами восходящего солнца, а потому теперь можно было без труда разглядеть утреннюю, постепенно просыпающуюся улочку.

Хофферсон захлопнула дверь и закрыла её на ключ, который тут же, пока не забыла, поспешила затолкать в кармашек спортивной сумки, - у девушки была гадкая привычка таскать ключи в руках, а потому она постоянно их теряла, прибавляя работы специальным службам, приезжавшим по знакомому адресу взламывать замок.

Астрид осмотрелась вокруг и первым делом заметила газетку, валяющуюся под самыми её ногами. Девушка обречённо закатила глаза и, плохо скрывая своё неудовольствие, подобрала прессу с пыльного порога. Не смотря на заголовок газетки, блондинка свернула её в несколько раз и скорым шагом направилась к мусорному баку, в который тут же поспешила закинуть эту не интересующую её «бульварщину»: Хофферсон ужасно раздражала эта навязчивая попытка заставить её читать абсолютно скучную газетёнку, где писали либо начинающие журналисты, не сумевшие найти достойного места работы, либо продажные «репортёришки», любившие копаться в грязном белье знаменитых и не очень людей.