Добро пожаловать в Накки-ярви
Шрифт:
— Сережа, если не трудно, принеси, пожалуйста, полотенце.
Светкино пожелание я принял с энтузиазмом. Приняв полотенце, девушка хотела прикрыть дверь, но я чуть ее придержал.
— Если ты — ведьма, то у тебя есть хвост. — Обезоруживающе улыбаясь, я приоткрыл дверь еще шире.
— Это — мой секрет! — Светка быстро завернулась в полотенце. На ее лице ощутимо выступило выражение паники.
Нет, так — нет. Каждый человек имеет право на личные секреты, но зачем же так паниковать. Я вернулся на кухню. Несмотря на все, настроение оставалось приподнятым, и маленький и удачный отпор со стороны Светки ни чуть его не испортил.
Вскоре, источая свежесть, девушка вернулась на кухню. Закутавшись в мой махровый халат, она плюхнулась на стул.
— Ты уж извини, но я не люблю, когда за мной подглядывают. — В голосе Светки
— Не хочешь меня разочаровывать? — Дернуло меня за язык, но тотчас же постарался изменить пошловатый смысл фразы. — Мне все в тебе нравится, и я с превеликим удовольствием увижусь с тобой еще не раз, если ты сама не возражаешь.
Светка улыбнулась. Я почти растаял в ее улыбке, но девушка, чмокнув меня в щеку, побежала одеваться.
Когда захлопнулась дверь, я с опозданием вспомнил о происшедших накануне событиях. Нужно было проводить ее до выхода из подъезда. Такое решение подсказывают эмоции, но здравый смысл и многолетний опыт спецопераций почему-то не дают повода для тревоги. Кто бы там ни был, но сидеть всю ночь в подъезде жилого дома в ожидании девушки он не станет. А почему — именно девушки? Та же самая гуль приходила именно в мою квартиру, и неизвестный стучался также ко мне. Есть о чем поразмыслить и продумать до встречи со Светланой. В моем распоряжении целых пять часов — мы договорились встретиться в небольшом кафе неподалеку от Светкиного института в обеденный перерыв. Что ж, в принципе, все складывается не плохо: посмотрю на контору, где девушка работает, договорюсь на счет вечера, а пока времени достаточно, чтобы решить некоторые свои дела.
Несколько кружек кофе, выпитых с утра, аппетита не убавили. Очередную попытку дойти до ближайшего магазина совершить не удалось. Словно по вчерашнему сценарию, едва я оделся, в коридоре прозвучал звонок.
— Ну, дайте же человеку поспать! Восемь ночи все-таки!
Услышанную когда-то из мультика фразу Масяни я постарался переделать на свой лад. Кто бы там ни был, но, произнесенное в нужной тональности и немного бестолково, невольно заставляет возможного врага в чем-то расслабиться и дает преимущество сказавшему. Адреналин уже попал в кровь и начал свою работу, состояние готовности к схватке включили боевые рефлексы. Все-таки что-то слишком популярной стала моя квартира за последние двадцать часов.
— Зеленые шарфы и красные колпаки, все по цене пятьдесят три копейки. — Донесся из-за двери незнакомый женский голос.
— Беру мелким оптом за девять рублей. — На специальный пароль, известный только специалистам нашего отдела, а цифрами шла привязка к дате и времени, давал право на отзыв, удостоверявший, что пароль назван нужному человеку.
— Сергей, открывай, это — я. — Знакомый мужской голос устранил все сомнения.
Вошедшие мужчина и женщина остановились в прихожей. Заместителя начальника оперативной части майора Петра Прошкина недолюбливали многие офицеры, числящиеся за отделом. Учитывая скудность штатов, он отвечал, как за некоторые оперативные разработки на территории федерации, так и за соблюдение режима в институте. Будучи человеком въедливым и принципиальным, майор попортил много крови и прикомандированным, и самим работникам «конторы». Обычно он словно паук, раскинув сети, сидел в административном корпусе, собирая данные от информаторов, и очень редко покидал Москву. У меня трений с ним по вопросам режима не возникало, а те редкие споры при обсуждении предстоящих операций не в счет, но на душе неприятно екнуло. Если Паук, именно так с моей легкой руки прозвали Прошкина, лично приперся в Питер, жди неприятностей или мой отпуск окончательно накрылся красивым медным тазом.
К тому же, не было уверенности, что замначопера простил мне один жесткий прикол, если, конечно, он знал о его авторе. Около года назад, получив указание от руководства отдела по расширению сети осведомителей, Паук развил бешеную деятельность по вербовке агентов в ряде регионов страны. Однажды на совещании он провозгласил идею о том, чтобы прикомандированные офицеры давали ему информацию по обстановке в местах проживания их семей. Такие высказывания потянули за собой ропот и недовольство. Кое-кто уже начал грозиться начистить слишком рьяному служаке рожу, но обошлось без крови. Однажды, пока Прошкин протирал штаны на одном из совещаний, на доске объявлений
— Ну, рассказывай, что тут у тебя произошло. — Едва поздоровавшись и даже не представив свою спутницу, Паук взял быка за рога. — Меня вчера вечером вызвал Мастурадзе и срочно оправил к тебе, даже толком ни чего не объяснив. Сказал только, что дело связано с новой оперативной разработкой.
Ох, темнишь, Петя, воистину темнишь. Зная твою скрупулезность и настойчивость, ни за что не поверю, что ты не выпытал у Дяди Арчила всю информацию по моему звонку. На память пришел случайно услышанный вопрос шефа на счет Гершвица, и в голове сложилась картинка возможной перспективы.
— Ну? — В голосе Прошкина ощутилось нетерпение.
— Извини, Константинович, сначала даму представь.
— Старший прапорщик Зеняева, в неслужебной обстановке можете называть — Альбина. Женщина представилась сама.
— Альбина Ильдусовна числится в нашей оперчасти, — пояснил Паук, — но занимается в основном агентурными вопросами. Она останется в Питере для связи с отделом, нашей агентурой, ну, и твоей подстраховкой.
Я недоверчиво взглянул на прапорщицу. С дамами мне почти не приходилось работать. Когда идут силовые операции и от каждого бойца зависит результат, многое решает умение и опыт, помноженные на высочайшую подготовку, а достичь такого уровня женщине практически невозможно — проблема в физиологических особенностях организма. Внешне Альбина выглядела лет на тридцать-тридцать пять. Мелкие морщинки уже коснулись краев век, в глазах ощущался определенный жизненный опыт, но некрашеных темно-русых волос седина еще не тронула. Одетая в облегающий джинсовый костюм и утепленную куртку, она не поражала физической мощью, хотя в движениях ощущалась некоторая хищная грациозность.
Обреченно вздохнув, представляюсь:
— Майор Рябов Сергей Иванович, в неслужебной обстановке можно называть по имени.
Рассказ занял около двадцати минут. Гости слушали внимательно и вопросами не перебивали, лишь, когда я упомянул о гули, в глазах обоих промелькнул какой-то нездоровый азарт. О ведьмовских признаниях Светки говорить не стал, как и не стал акцентировать странности ее кобчика. Все, что произошло между нами — мое личное дело, а не повод для оперативной разработки. Остатки праха, собранные вечером на половую тряпку, Прошкин немедля упаковал в герметичный пакет и сунулся было в комнату, но я его остановил:
— Там ни чего занимательного не происходило.
— Волосы вашей подруги, следы пота, может еще чего-нибудь…
— Извини, Константиныч, но я тебе в задний проход не лезу. — Грубо прервал я, закрывая перед носом Паука комнатную дверь. — Моя личная жизнь работы не касается.
— Но…
— Уймись. Я знаю традицию, и если решу на ком-нибудь жениться, тайком этого делать не буду.
Прошкин понимающе кивнул и отступил. Не помню, кем это было озвучено, но раньше в императорской армии имелась и такая традиция, как представление будущих жен офицеров на офицерских собраниях, где в неформальной обстановке командир и сослуживцы могли бы оценить выбор невесты и утвердить его. Если же офицер вопреки мнению коллектива и командира полка все-таки связывал жизнь со своей избранницей, то его дальнейшее присутствие в армейских рядах не представлялось возможным. Может, это — просто красивая байка о традициях царской армии восемнадцатого или девятнадцатого веков, но, не взирая на скептическое, а иногда и отрицательное, мнение ряда старших офицеров министерства, наш генерал такую практику своем отделе ввел.