Добро пожаловать в NHK!
Шрифт:
— Но если делать героев настолько далёкими от реальности, не получится ли вся игра совершенно нереалистичной?
— Какая разница. Никто не ищет реализма в эротических играх. Если б мы сдуру попытались сделать игру реалистичной, игрокам бы она, в конце концов, надоела. Те, кто мечтает влюбиться в реальную девушку, могут просто заговорить с кем–нибудь на улице, а не играть в эротические игры.
— Ясно.
— Тебе придётся использовать кое–какие специальные методы для создания персонажей, — предупредил он.
—
— Ну, если ты просто выдумаешь обыкновенную девушку и объявишь «она лучшая девушка на свете!», никто этому не поверит. Нужно использовать специальные ситуационные и комбинационные уловки, чтобы подчеркнуть, что твоя «лучшая девушка» в самом деле лучшая.
— Одна хитрость, например, в том, чтобы сделать её подругой детства. Если она будет героиней игры, их с героем тяга друг к другу будет выглядеть правдоподобно — ведь они были вместе с детства. Такой подтекст даёт убедительный повод считать её очень удобной, идеальной девушкой.
— Второй приём в том, чтобы сделать героиню служанкой. Если героиней будет служанка, то по самой природе её работы между ней и героем разовьются отношения хозяина–слуги. Это опять же даст убедительный повод считать её очень удобной, идеальной девушкой.
— Наконец, ещё один способ — это сделать её роботом. Поскольку роботы не могут идти против воли людей, сознание того, что у неё не может быть скрытых мотивов, и она не может предать своего владельца, предоставляет нам убедительный повод считать её очень удобной, идеальной…
— К–к–каким ещё роботом?… — перебил я.
— Самым обычным роботом. Героиня эротической игры — робот, — хоть речь его была довольно сюрреалистичной, выражение лица у Ямазаки было таким, будто всё это было в порядке вещей.
— Короче говоря, основная задача при создании героев эротической игры — это выдумать причину, по которой героиня не может пойти против главного героя. Это делается, когда ты задаёшь сеттинг. Она должна подчиняться любым приказам главного героя, должна слушаться его и безоговорочно любить. Эти приёмы помогут тебе как можно точнее следовать таким требованиям.
Я подумал, что лучше не слишком ломать над этим голову.
С отчаянием в голосе я спросил:
— Ладно, как насчёт одноклассницы, которая одновременно подруга детства и робот–служанка?
— Отличный расклад! — ответил Ямазаки с искренним видом.
— Хорошо, а дополнительная история о том, что она была любовницей главного героя в прошлой жизни?
— Это п–прекрасно!
— И к тому же она нема, слепа и у неё плохо со здоровьем, а положиться она может лишь на главного героя. Как тебе?
— По–моему, просто великолепно!
— И ещё у неё болезнь Альцгеймера.
— Хорошо придумано!
— Не говоря уже о раздвоении личности.
— Блестяще!
— На самом деле она пришелец.
— Чудесно!
Обсуждение
— Она подружка детства главного героя и его робот–служанка. Она слепа, глуха и больна, а кроме того, она пришелица с синдромом Альцгеймера и раздвоением личности. Однако на самом деле она призрак, и привязана к герою ещё с прошлой жизни. А настоящая её форма — это дух лисицы.
— Ого, восхитительно! Просто прекрасно! Моэ–моэ!
— Хм…
— В чём дело, Сато? Можешь начинать писать сценарий прямо сейчас.
— Ээ… Эмм…
— Эмм?
— Да как, за ногу тебя дери, я могу такое написать? Лучше сделаю всё по–своему! — я дал пинка Ямазаки и вернулся в свою комнату.
Было уже два часа утра.
«Что, чёрт возьми, случилось с нами?» — попытался спросить я сам себя, но мы же, в конце концов, всего лишь пара отбросов–хикикомори. Я решил продолжать своё бегство от реальности.
Да–да! Если уж говорить об эскапизме, то создание эротической игры – лучший способ.
Поэтому я сейчас же займусь сценарием!
Часть вторая
Несколько дней промелькнули мигом.
— Путешествие в любовь и юность солдат, противостоящих огромной дьявольской организации… — такую историю я набросал, так как она казалась мне подходящей. Поначалу всё шло на удивление хорошо. Слова струились из–под пальцев. Я сам был поражён собственным литературным талантом.
Увы, вскоре я уже столкнулся с большой проблемой: история, которую я сочинял, должна была стать сценарием эротической игры — и как сценарий эротической игры, в неё должны были входить эротические сцены. Короче, чтобы написать эротический рассказ, мне приходилось полностью описывать непристойные моменты. Я должен был описывать любовные сцены очень подробно. Какая мука. Как трагично, что я, в свои двадцать два года, вынужден был сочинять любительскую эротическую историю. Я этого не перенесу!
Три дня подряд я не выходил из комнаты.
Работать стало ужасно сложно. Мой сценарий не продвигался и на строку в час. Слова… я не находил их. Мои мозги попросту не были оснащены метафорами, которые можно было использовать в эротической литературе. Я понятия не имел, что мне делать. На подбор одного слова уходила вечность.
Хуже того, получившееся меня убивало. Какого чёрта, как я мог написать такие непристойные предложения? Даже эскапизму есть предел. Я краснел, сидя в одиночестве в своей тёмной комнате. Моё сердце колотилось, меня пробивал холодный пот, мои пальцы застывали на клавиатуре … я так больше не мог. Я не хотел сочинять сценарии для эротики.