Добро пожаловать в прайд, Тео!
Шрифт:
Вспомнила. Ахнула, прижав пальцы к губам.
– Это невеста Фёдора?!
– Бывшая, - церемонно склонил голову Гвидо.
– О, господи…
Действительно. О, господи.
В разрыве Фёдора с невестой виновата, как ни крути, Лола. Что бы он тогда ни говорил, Лола приложила к этому руку. Ну, или не совсем руку. И теперь… теперь ему за это мстят. По ее, Лолы, вине!
Она
Несправедливость Лола не выносила. А если она грозит тому, кто очень дорог… О, попадись ей хоть кто-то из этих… из этой клаки!
– Что мы можем сделать?
– Ничего, - вздохнул Гвидо. – К сожалению, ничего. Разве что пойти на премьеру, и силой наших рук поддержать его.
– Я пойду, - твёрдо сказала Лола. А потом ее осенила внезапная мысль. – Погоди. Ты говорил о двух фактах. Какой второй?
Гвидо молчал.
– Гвидо… - ласково прошипела Лола. – Я тебя умоляю… заклинаю… скажи, что второй факт - хороший!
– Это не совсем факт… Это все же не проверено, но… Не кидай в меня ничем!
– ТАК ГОВОРИ!
– Прошла информация, что у Тео пропал голос.
А вот теперь ей захотелось сползти под стол. Спрятаться. От ужасной перспективы, которую сулили эти слова. Да еще клака эта…
– Как это могло произойти?!
– Я не знаю, Лола, - Гвидо виновато развел руками. – Такое иногда случается. Горло и связки певца – в постоянном напряжении. Они подвержены… разным рискам. Он мог простудиться. Или какая-то инфекция. Реакция на медикаменты. Стресс. Много разных факторов.
Лола смотрела на Гвидо. Но его она не видела. Она вообще, кажется, ничего не видела. Страх ослепляет. Лола не помнила, чтобы когда-то испытывала такой страх – настоящий, животный, парализующий. А вот сейчас ей стало страшно, именно так, по-настоящему. С ним не шел ни в какое сравнение даже тот страх, что она испытала, когда ее забрали в полицию. Оказывается, самый сильный страх ты испытываешь не за себя.
Фёдор - триумфатор. Победитель. Лучший из лучших. Рожден для оваций, криков «браво» и восхищения публики. А если все-таки случится провал? Как он это переживет?!
Она снова зажала рот рукой. Лоле казалось, что иначе она начнет кричать от этого страха. Страха за Фёдора.
Гвидо сидел напротив нее и молчал. Наконец Лола опустила ладонь.
– Нам нужен будет букет роз, - голос почему-то звучал хрипло. – Огромный букет роз.
– Хорошо, - кивнул Ди Мауро.
– Если что, я каждому
Тишину почти пустого офиса нарушил звонкий смех Гвидо. Но, говоря откровенно, веселого в этом смехе было мало.
***
– Я не могу петь, когда у меня постоянно отваливается хвост!
Несколько секунд тишины. А потом вся постановочная труппа впервые услышала, как смеётся Энрико Кавальери. До слез, согнувшись и хлопая себя по коленям. Никто порыв режиссера не поддержал.
Кавальери снял очки, вытер выступившие от смеха слезы и вернул оптику на место.
– Дамы и господа, прошу любить и жаловать: новый припадочный истерик на этой сцене – Теодор Дягилев!
– Я не припадочный и не истерик!
– рявкнул Фёдор. – Извольте сами видеть! – он протянул руку, в которой был зажат… да-да, именно хвост.
– Я только слегка поворачиваюсь – и эта хрень уже на полу! Как я могу петь, если я постоянно должен следить за своим хвостом?!
Теперь не выдержала уже Виктория Войня – прыснула. И тут же осеклась под взглядом Фёдора. На сцене, между тем, появились художник по костюмам и один из костюмеров.
– Вы знаете, он на магните, и я не понимаю, почему… он должен держаться…
– Но он не держится! – Фёдор изо всех сил пытался унять раздражение. Ситуация дурацкая, и он сорвался зря. Но все попытки держать себя в руках нельзя было назвать удачными. – Значит, надо было другой вариант застежки сделать. Надежный! Чтобы держался. Эх, нет на вас Лолы Ингер! Она бы объяснила вам, как надо делать костюмы для оперы.
Художник по костюмам нахмурился. Кавальери хмыкнул.
– На шуруп ему этот хвост прикрутите. На гвоздь прибейте. Пришейте. Приклейте. Мне все равно, что – но чтобы про хвост я больше не слышал! Все, продолжаем.
***
– Скажи мне, - они сидят на краю сцены, свесив ноги в оркестровую яму. – Ты пел сегодня в полную силу?
– Нет. Процентов шестьдесят-семьдесят.
– Не можешь больше?
– Берегусь.
Режиссер помолчал. Вздохнул.
– На премьере сто процентов дашь?
– Дам.
Энрико Кавальери поверил. Или сделал вид, что поверил. А Фёдор Дягилев делал вид, что верит в себя. И они оба делали вид, что не знают про планы печально известной клаки театра «Ла Скала».
***
Хвост ему пришили. И вставили в него упругую гибкую проволоку – теперь его можно загнуть, чтобы он не мешал при хождении по сцене.