Добро с кулаками

Грушевский Денис Юрьевич

Тем соответственно пархатей!

И в концовке скажем мы - не все евреи есть жиды,

Но в ком действительно сидит пархатый, подлый, вёрткий жид

Тот справедливою рукою да непременно будет бит!

Касаемо этого жида, давайте нам его сюда,

Нагнём без боли и следа!

Ведь есть блестящая идея! Идея в том, чтоб съесть еврея!

Запить вином, заесть рагу! А утром выложить в тюрьму!

Ну а в тюрьме пархатый жид, уж никому не навредит. И у народа есть вердикт, пускай пожизненно сидит!

Сперва раздались жиденькие, но затем перешедшие в овации бурные рукоплескания.

Хлопали в ладоши абсолютно все. Лупили что есть силы милиционеры, побросав винтовки. Где-то позади смачно как могли в наручниках, хлопали упакованные в автозаке заключённые, но самое удивительное что хлопал и сам Пархатый, правда, недобро косясь на милиционера - поэта.

– Ну что тут скажешь! Молодец, да и только! Весьма недурственно! Сам придумал?
– спросил Олег.

– Только что в голове родилось. Не смог сдержаться, товарищ Хоботов, уж извините!
– отвечал немного смущённый внезапно обрушившейся славой милиционер.

– Во голова! Прямо мои мысли прочитал! Ничего страшного, такие вещи, братец, сдерживать нет надобности.
– Проговорил довольный Олег

– А я знал одного паренька, который повесился, узнав, что в нём есть четвертинка от жида!
– попробовал было вставить другой милиционер, явно завидуя внезапному успеху сослуживца. Но его попросту не заметили.

– Правда?! Тогда вот ещё!
– ответил воодушевлённый милиционер поэт и незамедлительно выродил на белый свет свежий стих.

Подружились жид и Сашка, стали не разлей вода,

Много лет они дружили, пока не пришла беда

Воровал продукты Сашка на базаре у пруда

Не для гонору, какого, а заставила судьба.

Делал он это блестяще день за днём и без труда,

И за Сашкину за бошку посулили два ведра,

Молодой ещё картошки вместе с крынкой молока!

Вышел год неурожайным, все остались без еды.

Исключением не стали и пархатые жиды!

Выходи приятель Сашка, поиграем у ворот

Познакомимся с девчонкой, что на Кисловке живёт!

И посажен Сашка в яму, весь побитый и в грязи.

Почему не понимает. Как? За что? В какой связи?!

Пухнет с голоду, страдает, но друзей не выдаёт,

Ну, а жид картошку варит, песни весело поёт!

Скользкий жид картошку жарит, упиваясь молоком,

Да в мундирах запекает, как положено с дымком!

Вот такие вот друзья, Братцы эти жидовья!

– Брависсимо!
– первым закричал Олег под новый шквал аплодисментов.
– По-моему, так определённо лучше, чем в первый раз! Не дружище у тебя просто наверняка муза на плечах сидит да в темечко зацеловывает. Тут мы с тобой схожи. Однако предлагаю сперва доделать дело, а уже потом соберёмся все вместе у меня на даче и как следует, повеселимся по этому поводу. Уверен, ты побалуешь нас ещё не одним стихотворением на подобную тематику.

Подобно алому пиону, взошло в саду дитя Сиона

И дивный, яркий, майский сад прекрасней стал, аж

во стократ.

Закапал дождь, живительною влагой,

питая землю и цветы.

Как будто стало всем растениям мало, волшебных капель утренней росы.

Закончилась вода на небе и солнце вышло из-за туч,

Немного все оцепенели, глядь, а пион-то стал колюч...

Отвечал на предложение Олега поскорее доделать

дело, поэт-милиционер уже нараспев. Казалось, он вошёл в раж и уже не в состоянии себя контролировать, а тем более остановиться.

– Стоп! Стоп! Стоп!
– скомандовал Олег.
– Друга, всё это конечно прекрасно, но так мы с тобой тут до второго пришествия застрянем. Опосля! Говорю же тебе - после!

На этот раз милиционер-поэт хоть и с явно читаемой досадой, но подчинился.

И снова переключившись на главаря, Олег продолжил задержание.

– Ну-ка, покажи свои шекели, борода плешивая. Посмотреть хоть, как они выглядят. Всё одно отнимем и сдадим государству. Капитан Хоботов взяток не берёт и с бандитами не договаривается. Запомни это раз и навсегда, и другим расскажи, гнида! Давай выворачивай карманы. Живее!

На это, дитя Сиона весьма искусно изобразил то, что полез за деньгами. Вытащил горсть каких-то монеток и якобы случайно рассыпал их аккурат возле кучи конфискованного оружия. Несколько рядом стоявших милиционеров бросились поднимать монетки, бросился и Олег. Да не углядели, как бросился и Пархатый, да только не монетки, а револьвер подобрал, сволочь. Грохнул выстрел в одного из ближе стоящих синепогонников, которым оказался, конечно же, милиционер-поэт. Милиционер-поэт как стоял, так и сел корчась от боли, хватаясь за живот, подтверждая тем самым жестокие строки Талмуда говорящие, что лучший из гоев достоин смерти. А Пархатый бросился бежать, всё время ловко разворачиваясь и резво отстреливаясь на ходу. Выпустил в обрезанного весь барабан своего револьвера и Олег. Да безрезультатно. Казалось, пули не берут, будто заговорённого Пархатого, и он вот-вот уйдёт. Палили изо всех винтовок, вокруг поднялся пороховой дым, и вот тут злодейская пуля попала Олегу прямо в сердце. А ведь здорово жидёнышь на страстях сыграл, как на скрипке, было последним, что мелькнуло в голове Олега. Закружилась голова, и Олег упал. И окропился поутру снежок красненьким.

Тут обстановка сна изменилась, и Олег ощутил себя тореадором на арене вместе с разъярённым быком. Толпа весело гудела и улюлюкала. Вместо шпаги у Олега в одной руке почему-то оказалась бутылка коньяку, в другой же совершенно бесполезная в данной ситуации котлета на вилке. Бык тем временем разогнался и в один миг оказался рядом с остолбеневшем Олегом.

– Ты что ли тут тореадор?
– спросил нагловато бык человеческим голосом и, получив неуверенный ответ, бык продолжал.
– Так чего стоишь, словно пень трухлявый, время только моё и своё тратишь. Давай уже скорее пихай котлету в карман и понарошку убей меня своей вилкой в ухо. Пусть потешатся, живодёры!
– При этом бык гневно оглядел залившимися кровью глазами, весёлую толпу.

– Только не убегай потом далеко! Подожди, пока все разойдутся, и мы с тобой отведаем этого замечательного коньяку. Главное пусть все до единого свалят, нам больше достанется, - промычал бык далее и подставил Олегу левое ухо.

Как и велел бык Олег легонько кольнул того под ухо из которого мгновенно фонтаном брызнула кровь.

– Что я наделал, похоже, я взаправду тебя убил, - воскликнул Олег. Но бык, валяясь на арене в агонических муках, жульнически подмигнул Олегу и тихонько прошептал: