Добро с кулаками
Шрифт:
Тем самым временем, кое-кто из толпы обратил внимание на данный странный диалог, и сфокусировался на нём. Этим кое-кем оказался садист Джон Эсквайр.
– Скажи-ка мне друг Даниел, что это за гусь мирно беседует вон с тем черномазым?
– обратился Джон Эсквайр к одному из братьев Брукс.
– Как? Вы разве не знакомы? Это же Гарри Финчер, тот самый о котором ходит столько легенд и слухов, - отвечал Даниель.
– Так, а поподробнее можно?
– заинтересовывался всё более Эсквайр.
– Да разве ты не слышал, что этот самый Гарри Финчер, нарисовался на материке непонятно, откуда, да с огромным состоянием в придачу?
– вставил Стивен Брукс,
– На позапрошлом привозе, поговаривают, Гарри Финчер скупил разом половину негритосов с привоза. Но вот в чём штука, сколько бы он не покупал нигеров, а покупает он их очень много, никто больше никогда этих нигеров в глаза не видел. Нигеры буквально испаряются. Ходят даже слухи, что в своём закрытом поместье этот уважаемый сэр ставит на нигерах какие-то тёмные эксперименты и опыты, - внёс свою лепту в диалог, стоявший рядом Уильям Дороти.
– Так-так! Очень, очень интересно!
– ответил на это Джон Эсквайр.
– Вот в чём действительно можно не сомневаться, так это в том, что мистер Гарри Финчер большой эксперт по нигерам, - при этом Стивен Брукс многозначительно поднял указательный палец вверх.
– Истинная, правда! Если Гарри Финчер обратил внимание на какого-либо пусть даже внешне неказистого нигера, будьте благонадёжны господа, именно этот нигер и является алмазом в куче прочего мусора, - подтвердил Даниель Брукс.
– Очень, очень любопытно!
– в очередной раз ответил Эсквайр. Дух азарта и соперничества завладел в эти минуты негодяем Эсквайром. Во что бы то ни стало, захотелось ему перекупить алмазного нигера у этого молодого неизвестного франта.
Тем временем продолжалась беседа между Гарри Финчером и негром по имени Бибиба.
– Я вот для чего немного раздвинул горизонты твоей памяти. Чтобы ты драгоценный осознал смысл происходящего. Кстати - это была не моя идея слепить из тебя негра, так что на меня не дуйся. Спасибо ещё скажи, что так. Была кстати и такая идея: слепить из тебя не Бибибу, а Биби-Бабу, что согласись менее приятно. Так что, сам понимаешь, могло быть и гораздо хуже. Уверяю тебя, есть бесконечное количество миров, для которых земля покажется райским местом. Поблагодари же провидение за то, что ты не в одном из них. Однако не стоит забывать и про бесконечное число миров, для которых земля будет адским местечком. Не забывай об этом. Вот туда и нужно стремиться. Так вот в последние годы жизни, будучи Джоном Рокфеллером, ты многое исправил и многое передумал. Это идёт тебе плюсом. Но всё это называется исправлением. Не аплодировать же тебе за это стоя?! То же, что происходит сейчас можно назвать другим немало важным словом - "искупление". Да-да именно оно! И скажу тебе более, отключи я тебе заодно и те химические связи мозга, которые постоянно оправдывают или ищут оправдание любому деянию, искупление это стало бы в разы тяжелее. Нет более строгого судьи для человека, чем он сам. Это всё будет, но потом, а пока побудь Бибибой. К вечеру память о прошлой жизни покинет тебя, и ты снова станешь послушным рабом, но дважды в год во время осеннего и весеннего равноденствия ровно в полночь память эта будет открываться для тебя и уходить лишь с восходом солнца, давая тебе, целую ночь на раздумья.
– Обрисовал вечерний гость безрадостную перспективу.
Бибиба-Рокфеллер, стоял и слушал. И стало Бибибе-Рокфеллеру очень печально и одиноко.
– Эй, мистер! Пора продавать этого нигера. Купите сначала и можете балаболить с ним хоть ночи напролёт, а пока извольте, - обратился аукционист к Гарри Финчеру.
– Одну секунду! Меня интересуют рабочие навыки
– ответил Гарри Финчер, и в последний раз обратился почти шёпотом к Бибибе-Рокфеллеру.
– Всё, что не делается, всё к лучшему! Запомни эти мои последние тебе слова. А теперь прощай, мне ещё тебя новому хозяину вручить необходимо. Пока!
– С этим загадочный Гарри Финчер и вернулся в толпу белых покупателей.
Начались торги за Бибибу.
– Дамы и господа! Изюминка сегодняшнего аукциона! Так сказать, ложка мёда в бочке дёгтя!
– начал снова распаляться аукционист.
– Нигер, рождённый на материке! Нигер, с детства приученный к туалету! Нигер, с детства работающий на плантациях! Черномазый владеющий языком. Детишек своих можете смело ему доверить. Послушный и не понаслышке знающий вкус плётки. Встречайте, по документам не кто иной, как Бибиба! Сами понимаете такой в данном случае необыкновенный нигер, и стоить будет необыкновенно. Начальная цена этого лота две тысячи долларов. Кто больше господа?
– Две тысячи сто!
– тут же вступил в торги загадочный Гарри Финчер.
– Две двести!
– прогремел Джон Эсквайр.
– Две тысячи триста!
– не уступал Гарри Финчер.
– Две тысячи триста двадцать, - попробовал вступить в торги Уильям Дороти.
– Две тысячи триста пятьдесят, - немного сбавил обороты Эсквайр.
– Две тысячи триста пятьдесят - раз!
– после небольшой паузы подключился к процессу аукционист.
– Ну же господа! Кто больше? Не простой ведь нигер!
– Две тысячи триста пятьдесят - два!
– Две тысячи триста семьдесят!
– выкрикнул Гарри Финчер.
Джон Эсквайр полез за кошельком. Пересчитав наличность, оказалось, что у Эсквайра всего осталось две тысячи триста семьдесят два доллара. Уж очень не хотелось сдаваться, и практически безнадёжным голосом Эсквайр крикнул:
– Две тысячи триста семьдесят два доллара!
Кто-то из толпы даже засмеялся над такой нелепой ставкой. Однако на удивление случилось необъяснимое. Со словами:
– Я сдаюсь!
– Загадочный Гарри Финчер развернулся и побрёл прочь от аукциона.
– Две тысячи триста семьдесят два - раз! Две тысячи триста семьдесят два - два! Две тысячи триста семьдесят два - три! Продано!
– только что и оставалось сделать аукционисту, так как более никто в торги не вступил.
– Поздравляю мистер, нигер что надо! Не пожалеете.
– Хватит словами бросаться, давай его уже сюда, - отвечал Эсквайр, параллельно рассчитываясь и оформляя бумаги.
А далее несчастного пока ещё Бибибу-Рокфеллера вместе с купленной негритянкой привязали к повозке и погнали навстречу безрадостному неизвестному будущему. Аукцион был завершён. Белые господа, прикупившие и не прикупившие себе немного нигеров, разъезжались по своим усадьбам. Закончилась и ярмарка, спустя три десятка лет которой, в один из дней весеннего равноденствия одному пожилому негру беспокоилось уже с вечера. Непонятная тревога и волнение охватывали сердце и продолжались до полуночи. А пополуночи наступало прозрение и осознание истины, от которой хотелось выть волком на луну. Но не себя жалел равную дню ночь старый негр, не своя исписанная плетью вдоль и поперёк спина, и неправильно сросшиеся после переломов кости, нагоняли тоску и печаль. Поступки, свои собственные неправильные, злые поступки, увиденные ясно, без оков и оправданий разума, вот что давило и казалось нет ничего на свете страшнее и могущественней этой силы. То было искупление.
КОНЕЦ!