Добро заражённого города

Патрикеев Д. Н.

Резаный бурчал яростные угрозы, оскорбления и, реже, проклятья себе под нос. Олег уже перестал реагировать на подобные выходки и просто держал Резаного в неприятном захвате. Спина затекала и сидеть в том положении становилось не только неудобно, но ещё и больно. Он не представлял, какого сейчас Резаному.

Сделав шаг назад, затем ещё один, он ушёл от пленника. В голове родился вопрос, что будет, если Резаного "оправдают" Жигуль с Бобром. Кто знает, что для него хуже. Радист ещё раз обернулся на Резаного и пошёл к Жигулю.

Редко

в какое время в лагере было многолюдно.

— Сегодня на разведку идём? — на пониженном тоне спросил Радист.

— Идём. Только на территорию Стекла. Ты, понятно, остаёшься в лагере.

Радист сглотнул.

— Уже знаешь, куда кто пойдёт?

— Есть пара мыслишек, — неуверенно сказал Жигуль.

— Может, и Бобр что подскажет?.. Всё же, это и в его интересах.

Жигуль посмотрел в глаза Радисту, несколько раз кивнув, воцарилась пауза и даже гул лагеря не заглушал её. Наконец послышался звук мотора. Лоток на своей машине уже мчался в лагерь с Бобром на борту. Резаный оживился и завопил угрозы с новой силой. Олег заломил ему руку, но он, будто, не обращал внимания, иногда кидаясь оскорблениями и в Лысого лично.

— Радист, встреть их. Сюда не зови. Не оправдывайся, не извиняйся...

— Я знаю, Жигуль, не волнуйся.

Гарик положил руку на плечо своему бойцу.

— Не подведи.

Машина приближалась. "Жигульские" засуетились, будто не ждали визита соседей. Писарь оставался на своём месте, затем поднял глаза на Жигуля.

— Что? — кивнул ему Гарик.

— Мне выйти с тобой к Бобру?

— Нет. Нужно будет — позову. Я всё видел, расскажу, как всё было, — снисходительно, через чур приторно, проинструктировал его Жигуль. Писарь кивнул. — Рыжий, — крикнул Гарик, отворачиваясь. Тут же показалась голова Васи откуда-то из-за палатки.

— Чего, Жигуль?

— С нами пойдёшь. Если поведу гостей в лагерь, придётся обыскивать. Справишься?

Рыжий осмотрел "жигульских", ходящих по лагерю, затем кивнул.

— Жигуль, — подошёл сбоку Лодочник, — давай я?

— Нет. Останешься в лагере. Не обсуждается, — спокойно ответил Гарик и Лодочник принял этот ответ.

— Когда пойдём? — подошёл Рыжий с кобурой на поясе.

— Сними, — кивнул на кобуру Писарь.

— Сними, нечего провоцировать людей. Никому ты ничего не докажешь, — кивнул Жигуль.

— Я пошёл, — Радист собрался с духом, встал и двинулся в сторону приближающегося шума.

— Умно — послать на "пост" искалеченного, — кивнул в спину уходящему Радисту Писарь.

— Получил ранение в бою. Почётно, — вклинился в разговор Соля, наконец облачившись в бронежилет и показавшись на публике.

— Сними, — в один голос сказали Жигуль и Писарь. Соля, сглотнув, посмотрел на Жигуля и пошёл к своей палатке.

— Клоуны, — уселся рядом Лодочник.

Лагерь постепенно успокаивался. Даже Резаный стих.

— Подъехали, — заметил Писарь, не двигаясь.

— Слышу, — прошипел Жигуль,

встал и двинулся к Резаному, которого до сих пор держал Лысый.

— Резаный, — подошёл к нему Гарик, — могу предложить воды и полотенце.

— Спасибо, Гарик, я лучше так, — покрыл матом, проклятьями и угрозами Жигуля Резаный, затем сплюнул.

— Отпусти его, Лысый.

Олег сразу отпустил руку пленника, та неестественно двигаясь, выпрямилась по шву. Опираясь на здоровую руку, Резаный поднялся. Перед ними стоял зверь, готовый прямо сейчас разодрать Олега, а затем Жигуля голыми руками.

Гарик заметно напрягся. В глазах Резаного это выглядело проявлением слабости, что обозлило пленника ещё сильнее. Несмотря на его ужасный внешний вид и всю ту грязь, налипшую на него, он не выглядел жертвой.

— Резаный, тебя пригласят, когда захотят услышать.

— Не-ет, Гарик. Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, — Резаный "орлом смотрел" на Гарика, смакую каждое слово. — Это тебя свиснут, как только понадобишься.

— Бобр не тот человек, которого купит твой внешний вид. Одумайся, Резаный, пока можешь, — Жигуль развернулся и, больше не оборачиваясь, пошёл встречать гостей.

Бобр уже подъехал и остановился в нескольких метрах от одиноко стоящего посреди дороги Радиста. Повязка, держащая руку уже испачкалась. Он, опустив глаза на неё, только сейчас заметил её состояние. Менять что-то было уже поздно.

Из машины вышли трое: Бобр, Лоток и Вова Художник — облачённые в бронежилеты, с автоматами на плече и пистолетами в кобурах, закреплённых на правых бёдрах. Они выглядели как солдаты. Осмотрев их, Радист чертыхнулся про себя. "Бобровские" выстроились напротив Радиста, будто он был единственной преградой, отделяющих их от лагеря.

— Где мой человек? — спустя несколько секунд спросил Бобр.

— Он в лагере, Бобр, — Радист тоже выдержал небольшую паузу перед ответом. Он стоял ровно, иногда бросая взгляды на стоящих по бокам от главаря, "бобровских".

— Приведи своего командира.

Радист не шелохнулся, будто бы Бобр молчал. Художник усмехнулся.

— Ты, похоже, оглох в пылу перестрелки? Я повторю ещё раз. Приведи сюда Жигуля.

— Да нет, Бобр, с моим слухом всё в порядке. Только не ты тут командуешь.

— У нас и другие дела есть. Ты бы пошёл нам навстречу, а? — доброжелательно подмигнул Художник Радисту.

— Мне действительно нужно что-то объяснять, Бобр?

— Да нет, — протяжно сказал Бобр и развернулся, оглядев Радиста с ног до головы ещё раз.

Радист сглотнул. Ему было страшно. Он едва сдерживал от мандража колени и руку, весящую под грудью. Вторую, наполовину здоровую, он контролировал уверенно. "Бобровские" отошли к своей машине и закурили.

Как только они сделали по затяжке, а Художник прервался на кашель, Радист услышал спускающегося с холма Рыжего. Он не оглядывался, лишь бурил взглядом соседей.