Добро заражённого города
Шрифт:
— Потолок обвалился. Или стена, — осторожно предположил он. Рыжий подошёл к дверному проёму и выглянул тоже.
— Я думал, рожу, — серьёзно сказал он, всматриваясь в гипсовую дымку.
Соблюдая осторожность, они пошли дальше.
— Я думал, опять привиделось, — признался Писарь.
— Не каждый же раз?
— Пока что подобная ерунда, — Писарь сматерился, — происходит чаще, чем хотелось бы.
— Обычная усталость... — успокоил его Рыжий.
— Ты не понимаешь. Это не усталость. Я знаю, что я видел и что слышал.
— Ну,
— Нет. Я видел его. Видел так же отчётливо, как вижу сейчас тебя, — обернулся Писарь. В его словах чувствовалось пламя. — Я слышал Лодочника так же, как слышу тебя. Но ни того, ни того не было. Это не усталость. Это галлюцинации, прошипел он и, развернувшись, продолжил путь.
В лагере в это время был обед. Остатки наваристый супа уже несколько минут кипели на дне котелка. Наконец Бобр взял его за ручку веточкой покрепче и снял с огня. У всех них уже были наполнены тарелки и по пару кусков хлеба на коленке. Лагерь, перебивая шелест деревьев, наполнили звуки ударов ложки о тарелку.
— Всё-таки, Жигуль, Отец достаточно влиятельный. Да, со своими тараканами, но его слушают люди. Даже, — Бобр сделал перерыв и откусил хлеб, затем с набитым ртом продолжил, — Кипарис к нему прислушивается, — снова перерыв, — иногда. Аккуратнее с ним будь. Я, конечно, в чужие дела не лезу, но твою голову отдельно от тела тоже видеть не хочу.
— Полегче с иллюстрациями, Бобр, — слегка скривил лицо Лодочник.
— А что? Не привык ещё? — серьёзно поинтересовался Бобр.
— Не к чему привыкать, а всё равно, неприятно.
Бобр кивнул и замолк.
— Да мне, с другой стороны, вообще Кипарис никуда, — сматерился Жигуль. Лодочник, услышав мат, отрицательно покачал головой, — не упёрся. Руки коротки. Отец, тем более, сидит как в клетке.
— Это может плохо закончиться. Кипарис может захотеть тебя убрать. Ему змеи на груди не нужны. Выдаст кому-нибудь такой же контракт на тебя. И будет тебя какой-нибудь Ломоносов новоявленный искать, чтобы вместо тебя Нилосск грабить.
— Во-первых, "хочунов" таких много было. Во-вторых, если Отец скажет, что я рассматривал вариант убийства Кипариса, то должен будет сказать, кто меня к этому подтолкнул — он...
— Ты Отца не знаешь? — перебил Бобр, сохраняя спокойствие.
— Да знаю... И методы его знаю.
— Поэтому помирись с ним.
— Ничего не получится из этого. Он упрётся рогом, как обычно.
— Согласен, он упёртый. Но жест с твоей стороны должен быть — я так считаю.
Жигуль замолчал и, съев ещё пару ложек супа, закусил хлебом и несколько раз кивнул.
— И до чего мы докатились? — с недовольством начал Жигуль. — Пару лет назад подобного даже случиться не могло.
— Ты о чём? — кивнул ему Бобр.
— О Стекле. Если бы он ТОГДА это бы провернул — его бы свои разорвали в миг, на штыки бы подняли, — он повысил голос. — Голову бы притащили Отцу или Кипарису, мол, темнит. И их бы поддержали. Или, если бы духу не хватило бы, любая другая команда за подобные
— Успокойся, — спокойно остудил его Бобр. — Да, тогда бы этого не простили. Но сейчас другое время. Тем более, тогда и оружие не у всех было, особенно, по началу. Это уже потом стволы завозить начали.
— Да, сейчас у каждого по автомату, кошмар, — встрял Лодочник, заинтересовавшись диалогом. Бобр покивал, закидывая в рот остаток куска хлеба. — И, что самое плохое, — он сматерился, — они ведь берут оружие с расчётом, что будут убивать людей. Из-за чего? Пара грамм золота?
— Ну, не скажи, Лодочник. Оружие прежде всего берут такие, как Стекло. А нам что остаётся? Лечь и умереть? Тоже берём, — рассудил Бобр.
— Натравить бы на них военных и пусть как террористов проводят. Там срока такие, что "мама, не горюй", — отмахнулся Пётр.
— Эти военные потом и тебя вместе с ними закроют, чтобы не повадно было.
— Если до такого дойдёт, я лучше отсижу свои 3 года за мародёрство. А может, условное получу вовсе. В любом случае, это лучше, чем с оружием против друг друга идти.
— Ду-а? — протяжно спросил Бобр, — А ты герой, Лодочник. А я, вот, в тюрьму не вернусь. Там плохо. Гораздо хуже, чем здесь, с автоматом под рукой, — Бобр едва повысил голос, тема его трогала.
— Да здесь половина уголовников, вторая половина с войны. Кто здесь за оружие взяться боится? Все понимают риски, Лодочник, — встрял Радист. Жигуль указал на него ложкой и, смотря на Петра, кивал, демонстрируя, что он со своей точкой зрения в меньшинстве.
— А меня ты списал из общего числа? — повернулся к Радисту Лодочник.
— Ну, таких как ты очень мало. Сколько? Два человека? Три? Имею ввиду сталкеров, а не деревенских или торговцев.
Лодочник пожал плечами и принялся доедать свой суп. Зашуршала рация дальнего действия.
— Жигуль, Жигуль. Это Марка. Жигуль, это Марка, приём.
Вытерев руки, Жигуль подошёл к рации и ответил.
— Это Жигуль. Привет, Марка. Что случилось?
— У меня есть информация про людей Стекла. Помнится мне, ты вознаграждение обещал?
— Не обижу, Марка. Говори.
— 15 грамм, Жигуль, — немного помявшись, сказал Марка с того конца.
— Советую тебе очень хорошо подумать над своими следующими словами, Марка, — протянул Жигуль. — Ты думаешь, я тебя кину?
Ответ последовал с задержкой.
— Нет, не думаю, Жигуль. В общем, в деревню двое "стеклянных" пришли, тобой интересуются. Мол, поговорить хотят. Вроде, от лица Стекла.
— А зовут-то их как? — голосом, полным скепсиса, спросил Жигуль, размышляя, какими формулировками он будет командовать Марке пустить тех в расход. Стекло уже не раз проворачивал разнообразные трюки и уловки. Ещё раз выставлять себя дураком Жигуль не хотел.