Добронега
Шрифт:
ЛИКУРГУС. Да, я знаю эту манеру вести разговор.
САКР. И что же ты о ней думаешь?
ЛИКУРГУС. Обыкновенное зло. Повседневное.
САКР. Вовсе нет. Это просто способ убеждения. А разве христиане убеждают иначе? Ты вспомни!
ЛИКУРГУС. Я не знаю, как убеждают все христиане. Я не знаю всех христиан.
САКР. Но ты согласен, что вместо того, чтобы ждать какого-то совершенно абсурдного Царствия Божьего, нужно действовать сейчас, на пользу себе и людям?
Пауза.
ЛИКУРГУС.
Пауза.
САКР. Хочешь, мы сделаем тебя Папой Римским?
ЛИКУРГУС. Это что – серьезное предложение?
САКР. Абсолютно серьезное. Технически это несложно. Но ты должен быть наш.
ЛИКУРГУС. До чего ты, Сакр, наивный человек, все-таки.
САКР (держась за щеку, машет рукой). Знаю, знаю. Расплывчато оно. Конечно расплывчато. Злом открытым, с рогами, клыками, копытами и хвостом, соблазняются лишь очень специальные люди, а таких мало. Такое зло слишком очевидно, потому не является собственно злом. На него можно показать пальцем и сказать – вот! И все поймут. Действительное зло берет тем, что подражает добру и уверено в своей правоте. Но при чем здесь мы?
ЛИКУРГУС (удивился). А вы разве не уверены в своей правоте?
САКР. Вовсе нет. Но нужно пытаться. Мир живет только идеями. Если идея жизненна, люди за ней идут. Потом идея умирает, ибо ничто не вечно. И нужно искать следующую. А учение Христа, которое тоже, кстати говоря, всего лишь идея, желает все идеи похоронить, чтобы новые не рождались.
ЛИКУРГУС. Но ведь если ничто не вечно, то и рождение новых идей – тоже не вечно.
САКР. А это именно зло и говорит в тебе. Зачем пытаться, все равно конец один.
ЛИКУРГУС. Я просто развил твою мысль. Я не считаю учение Христа идеей.
САКР. То, что движет последователями Христа есть просто слепая вера, Ликургус. Фанатизм. Они, последователи, ничего не хотят узнавать, поскольку и так все знают. Они чванливы и самоуверенны, и они невежды. Пока у них есть влияние, многого мы не добьемся.
ЛИКУРГУС. Кто это – мы?
САКР. Человечество.
ЛИКУРГУС. Я не знал, что человечество в целом чего-то добивается. Чего именно?
САКР. Все дело в христианской нетерпимости.
ЛИКУРГУС. Христиане, насколько мне известно, терпимее других и пытаются узнавать что-то об этих других, в то время как большинство человечества желает знать только себя и о себе.
САКР. Вот! Это правильно. Люди не хотят ничего знать о других. И никакое учение их от этого не отучит, ибо это заложено в самой природе человека, Ликургус. И когда ты станешь Папой, ты будешь пользоваться…
ЛИКУРГУС. Я не стану Папой.
САКР. Почему? Да, нужно будет принять крещение… Ты уверен, что не крещен? … И сперва побыть какое-то время кардиналом… Формальности… И тогда у тебя будет возможность познать правду об этом мире, Ликургус.
ЛИКУРГУС. Как! Всю правду?
САКР (раздражаясь). Все познать невозможно, да и стоит ли стараться, но очень даже стоит познать все в каком-то конкретном деле. Самые уважаемые люди на земле – люди, знающие свое дело.
ЛИКУРГУС. Нет. Самые уважаемые те, у кого денег много.
САКР. Деньги лишь средство. Власть, Ликургус. Власть дает человеку право на все – на уважение, на любовь, на сочувствие. Детям тиранов везде почет. Внукам тиранов везде
ЛИКУРГУС. Но власть можно приобрести и удержать только насилием над ближними.
САКР. Именно. И самое главное дело на земле – насилие.
ЛИКУРГУС. Я так не считаю.
САКР. Знаю. Ты проявил когда-то слабость. Ты отучишься от этого. Ты нам нужен, Ликургус.
ЛИКУРГУС. Мало ли что.
САКР. Мы с тобой люди военные. Вспомни, Ликургус. Миром правит не мудрость, не доброта – миром правит сила, а единственное применение силе – насилие. Иначе зачем же сила. А доброта и мудрость лишь иногда прилагаются к силе, как украшение. Кто становится великим правителем? Великий полководец. Кого помнят и славят летописи? Всегда – военачальника. Что есть власть? Власть есть возможность дать в рыло. Чем большему количеству людей ты можешь дать в рыло, тем больше у тебя власти. Государственная власть есть возможность дать в рыло абсолютно всем. Насилие – основа мирового порядка. Не будь насилия – кто бы стал стараться быть лучше других, работать больше других, строить, изобретать? Как построить терем, не прибегая к насилию? Просто за деньги? Но ни у кого таких денег нет. А терема есть во всех городах. А как прокладывать хувудваги? Ни за какую плату не пойдет свободный человек, которому не угрожают насилием – равнять землю, осушать болота, и сыпать щебень в новгородской глуши – его можно только принудить к этому. А сколько найдется дураков, добровольно решивших стать смердами? Нет, смерды должны рождаться, и их следует принуждать не уезжать в город. Кстати, по учению Христа – работать вообще не нужно, оказывается. Он так и говорит.
ЛИКУРГУС. Вроде бы, он говорит это тем, кто сам хочет такой жизни. Пить и есть от случая к случаю.
САКР. Правильно. Всем предоставляется выбор. А это – отсутствие порядка, разгул, смертоубийство. Некому станет обрабатывать поля. Христианство развращает, это религия слабых, религия жертв, попытка представить поражение, как триумф.
ЛИКУРГУС. У тебя с этими полями что-то такое… поле да поле…
САКР. Да ты пойми, если им, смердам, разрешить жить там, где они хотят – они же все побегут в города.
ЛИКУРГУС. Ну уж и все.
САКР. Почти все. Что в таком случае прикажешь делать, Ликургус, – доказывать им, что долг каждого жить там, где родился? Убеждать их, любовь к родному краю, ограниченному палисадником, им прививать? Долгом перед страной назвать? А они плевать хотели на такой долг. Ты только что сам такие долги осмеял. И это справедливо! Вон иудеи, родственники твои и Спасителя, с этим-то свободным выбором – по всему миру расселились! А если все расселятся?
ЛИКУРГУС. Не понял.
САКР. Коли все население мира переберется в самые благополучные страны? Они перестанут быть благополучными! Земли не хватит, еды не хватит. А остальные страны опустеют. Нет, каждый должен жить там, где ему положено. И достичь этого можно только насилием.
ЛИКУРГУС. Наверное, дело в логике. Очень убедительно рассуждаешь. Но логика хороша, когда на болгар ходишь. Логикой нельзя злоупотреблять.
САКР. Вот оно, невежество! Да как же можно злоупотребить логикой?
ЛИКУРГУС. По логике, добро и зло совершенно равнозначны и ничем друг от друга не отличаются. И нельзя даже определить, если руководствоваться только логикой, что есть добро, а что зло. Логика, возведенная в религию, есть соблазн.