Добрые боги

Годвер Екатерина

Но обо всём этом Ханбей узнал намного позже; а в день «двойного переворота» вместе с шевлугской стражей герцога Эслема и отобранными Кербеном гвардейцами Ханбей принимал участие в захвате Совиного Дома. До того, как прибыли чародеи, атакующие несли тяжёлые потери – но ему опять повезло уцелеть. Непривычно лёгкая королевская шпага оказалась хороша в деле; он дрался, словно пьяный, не чувствуя страха и усталости. После Совиного Дома их перебросили к госпиталю, куда со

всего города свозили раненых и мертвецов; там, наконец, отряд получил передышку.

Но перед тем, у самого госпиталя, они наткнулись на демона.

На двух демонов; но вторая тварь уже умирала, исходя маслянисто-чёрнымдымом из разверстой раны в груди. Другая, в изорванном мундире стражи крон-лорда, смотрела на солдат с яростью и насмешкой.

– Всем отойти! – скомандовал Капитан, но Ханбей не подчинился. Его шпага – королевская шпага – светилась тем же зеленоватым светом, что и заговорённое оружие гвардейцев, сопровождавших приставленного к отряду чародея.

Но демон не собирался драться.

– Вы глупцы, – сипло сказал он. У него было человеческое лицо – загорелое, с мясистым носом и длинными обвислыми усами – но никто в здравом уме не принял бы его за человека: такой потусторонней яростью веяло от него. – Сегодня ваша взяла. Но завтра возьмёт наша!

В следующее мгновение, прежде, чем чародей успел завершить заклятье, демон левой рукой ухватил себя за горло и вырвал кадык. Столб дыма потянулся вверх; но ветер вскоре его развеял.

– Что они… оно…такое? – спросил Ханбей у чародея.

– Зло, – сердито бросил один из гвардейцев.

– В любом святилище Ины тебе расскажут, что, когда Первоотец вырезал человека из дерева, стружку он бросил в огонь: они – дым от той стружки, – сказал чародей. Его моложавое лицо и богатые одежды посерели от сажи и пыли; он, как и все, выглядел смертельно уставшим. – Но я скажу проще. Для нас, людей, они – псы, что бывают послушны свистку, но служат одному лишь своему желудку. Им не место здесь. Если только ты, солдат, не хочешь уступить им своё.

Уж этого Ханбей точно не хотел.

«Боги есть тени, что Первоотец отбрасывает в мир», – вспомнились ему слова из детства. – «Нет тени без огня, но нет огня без дыма».

Рядом с тлеющим трупом демона эта поэтичная бессмыслица звучала зловеще.

Во дворе госпиталя Ханбей - после того, как его немного подлатал лекарь - от усталости заснул прямо над опустевшим котелком; но вскоре пришёл приказ о переброске ко дворцу. Требовалось сдержать толпу, чтобы горячие головы не натворили лишнего.

***

Через два часа стемнело; в центре города худо-бедно восстановился порядок. Горожан гвардейцы разогнали по домам, а шевлугской страже поступило распоряжение возвращаться к резиденции герцога Эслема.

Ханбей

предпочёл остаться у дворца: время, отведённое герцогом, истекло, и ночёвка в разбитых в герцогском саду душных палатках вместе с бывшими сослуживцами не казалась ему хорошей идеей; лучше уж было переночевать на улице. Пускай сам король отменил приговор – призраки лейтенанта Боула и Микола по-прежнему стояли за спиной: Ханбей видел их отражение в глазах товарищей.

Невероятные события последних двух дней казались сном, далёким, смутным – и таким же сном казалась вся прежняя жизнь: глубокая борозда пролегла между ним и его прошлым. Изменился он сам, изменился мир, каким он его знал – и ему только предстояло найти в нём своё место.

Ханбей сел на парапет и стал смотреть на пустую площадь; иногда по ней проезжали телеги с убитыми и ранеными.

За этим занятием его застала Ирса Ина.

– Устал, стражник? – негромко спросила она.

– Не больше других, госпожа. – Он встал ей навстречу. – Что с Вархеном?

– Почему тебя это так интересует? – Удивилась Ина. – Из-за него умерли дорогие тебе люди. Ты сам едва не погиб из-за него.

Ханбей пожал плечами.

– Он не бросил меня, когда мне нужна была помощь. Я хочу отплатить ему тем же.

А ещё Солк Вархен был единственным мостом, связывавшим прежнюю жизнь и новую, и единственным человеком, кого он в новой жизни знал; но про это он говорить не стал.

– Этот человек всегда ходит по грани, Хан, – печально сказала Ина. – Однажды он утянет тебя за собой.

– Но пока я жив. И он тоже?

Она кивнула:

– Идём: я отведу тебя к нему. Эрзан-Целитель удержал в нём жизнь: нескоро, но он поправится. Сможет ли вернуться на службу – тут уж зависит от него.

Ханбей пошёл следом за ней.

– Что случилось с ведьмой из леса?

– Ночью «совы» отыскали и убили её, – ответила Ина. – Но король Рошбан в тот час уже был мёртв: её желание исполнилось.

– Она знала, кто ты? И о том, что с ней будет…

– Она была сильной чародейкой.

– Тебе тоже ведомо будущее?

– Иногда.

С площади они сошли на извилистую улочку. Пахнуло гарью: где-то рядом ещё тлело пожарище.

– Кто такой Эрзан-Целитель? – спросил Ханбей. Молчать было неуютно.

– В ваших землях забыли это имя: Нарби отыскал старика где-то на побережье и уговорил прийти. Это риск для всех нас, – сказала Ина Ирса с укоризной. – Но если брат за что-то взялся, его невозможно уговорить отступиться.

Ханбей сглотнул. Дико было слышать, как могущественного бога называют, словно ребёнка; но, в конце концов, Ине бог-бродяга Нарбак Набарин действительно приходился «всего лишь» братом, что бы это для богов не значило.