Добрые друзья
Шрифт:
Она нагибается и целует зарумянившееся лицо своей юной приятельницы.
— Но, дорогая, у меня есть новости и для тебя! — замечает Сюзи.
— Я буду рада чему угодно, — отвечает миссис Джо и добавляет, чуть взгрустнув: — О нас ведь речи не шло, верно?
— Конечно, шло! Это я и пытаюсь сказать. — К неописуемому восторгу миссис Джо, она рассказывает ей про Беллерби.
— Хотя, — осторожно замечает миссис Джо, — если все пойдет как обычно — если Удача не подстерегает нас на каждом углу, — то пока надеяться рано. Антрепренер говорит, что ему нужны артисты для резидентного сезона в одном из крупных курортных городов. Говорит раз. Что ж, замечательно! Говорит два — это еще может быть. Но в третий раз ему говорить уже не придется, верно? Он в два счета найдет себе артистов. Они слетятся, как пчелы на мед. Их дважды звать не нужно, понимаешь? Он говорил об этом мистеру Мемсворту несколько дней назад — может, неделя прошла, а может, и больше, — и если он обращался к
— Да ладно, вдруг он еще никого не взял! — беззаботно отмечает Сюзи. — И вообще, скоро мы все узнаем. Его попросили как можно скорей отправить телеграмму Джимми.
— Джо сейчас у него. Пошел обсудить наше положение, и я ему сказала на прощанье: «Что ж, хорошо, обсуждайте сколько угодно, но только дома, пожалуйста. Пошлите кого-нибудь за бутылочкой-другой пива и тем ограничьтесь. Обсуждения в питейных нам теперь не по карману». Будь с этим начеку, когда выйдешь замуж, голубушка: пусть посылает за пивом и обсуждает все дома.
Сюзи смеется:
— Хорошо, намотаю на ус, хотя мне твой совет не пригодится: я вообще не собираюсь выходить замуж.
— Не говори глупостей, я прекрасно знаю, что ты чувствуешь. Сама была такая же в твои годы. А потом — раз! — не успеешь оглянуться, как тебя захлестнет.
— Кажется, кое-кого уже захлестнуло, — заговорщицки шепчет Сюзи. — Нашу мисс Трант!
— Да ты что!
— Да. Я только что от нее. Там был он,тот самый! Я тебе не рассказывала про шотландца врача, в которого она тайно влюблена уже много лет? — Для верности Сюзи заново пересказывает миссис Джо эту историю. — И вот настал день, — заключила она, прибегнув к помощи того, что в театральных кругах называют хорошим шотландским акцентом, — когда он посмотр-р-рел ей в глазза и назвал ее Эли-изабетт! Он ошшень высок, и ошшень костляв, и ошшень суррьезен, но лицо добррое и милое. Ежжели он не сделает ей пррредложение или ежжели она его отверрргнет, я пойду и съем свою лутшую шляпку! Поди пойми этих женсчин… тьфу, не могу больше, словом, они опять влюбились как сумасшедшие и краснеют, стоит им взглянуть друг на друга! Мисс Трант делает вид, будто ее волнует будущее труппы, деньги, которые придется выплатить театру, и все прочее, но на самом деле ей плевать, честное слово! По глазам вижу. Она только и думает, что о докторре Макфаррлане. Ах, вот бы у них все было хорошо, она чудо!
— Верно, верно. — Миссис Джо на минуту задумывается. — Профессия благородная, но, должна признать, я бы на врача не польстилась. Ты так не считаешь, голубушка? Стоит поставить его на место, как он тут же попросит тебя высунуть язык, и что тогда прикажешь делать? Да и вообще, ты только представь, что муж знает твои внутренности вдоль и поперек — печенку, желудок и прочее! Такому и в глаза посмотреть стыдно. Помню одного доктора — правда, он тогда еще не был доктором, а только учился, — бегал за мной как сумасшедший, ничем его не отвадишь, — мы познакомились еще задолго до Джо, когда я только начинала театральную карьеру. Привлекательный был юноша, да и собеседник чудесный, только раз воскресным вечером он чуток перебрал — мы поехали в Ричмонд, как сейчас помню, — и принялся рассказывать, как препарировал кролика — мертвого кролика, конечно, но все-таки, — с того дня я потеряла к нему всякий интерес. Взгляд у него был какой-то… недобрый. Но мисс Трант, смею предположить, совсем другая. Чувствуется — правда, голубушка? — что она не обращает внимания на такие пустяки. Все дело в темпераменте.
Вдруг из коридора раздается какой-то шум. Входят три джентльмена с бутылками эля в руках.
— Сюзи тебе сказала? — рявкает Джо. — Джимми только что получил телеграмму! Мы как раз от него.
Он потирает руки и демонстрирует жене широченную восторженную улыбку.
— Ну, и что там? — нетерпеливо спрашивает миссис Джо. — Да не молчи же, несносный!..
— В понедельник едем на встречу, — говорит ей мистер Мортон Митчем. — Условия прекрасные. Открытие сезона в середине апреля, с начала месяца начинаем репетировать, концерты до конца сентября. И если это тот же самый Беллерби, с которым я играл в шестом году, то он — истинный джентльмен.
— Слыхал, это твоих рук дело, Сюзи! — опять ревет Джо. — Мне все про тебя доложили. Теперь твое место среди звезд, а? Через неделю и на порог нас не пустишь!
— Не валяй дурака, Джо! Ах, ну разве это не чудо?
— Еще какое! Ну, что скажешь, не зря я врезал тому малому? Не забывай нас, хорошо?
— Да как же я забуду!
Он заключает ее в медвежьи объятия. Миссис Джо и мистер Митчем рассказывают друг другу — с непринужденностью и стремительностью ветеранов — о преимуществах резидентного сезона на южном побережье. Иниго извлекает из серванта несколько стаканов и открывает пиво. Джентльмены мгновенно принимаются пить за здоровье присутствующих, а миссис Джо признается, что в такой знаменательный вечер не отказалась бы от «чего-нибудь
Чем же все это время занимался мистер Окройд? Что держало его в стороне от труппы? Ответ прост: новое дело. В первый и последний раз мистер Окройд сыграл роль детектива — роль, для которой он, не будучи любителем остросюжетной литературы, не имел ни склонностей, ни расположения. Однако свершившаяся катастрофа посеяла в нем темные думы, и, выкурив бесчисленное множество трубок «Старого моряцкого» и посовещавшись со своим другом, мистером Джоком Кэмпбеллом — человеком в высшей степени подозрительным, — мистер Окройд стал понемногу соображать, что к чему. Вот как вышло, что он сыграл роль детектива, и скоро мы узнаем, для чего. Надо только дождаться его в палате мисс Трант — утром того дня, когда Сюзи с Иниго должны уехать в Лондон, и даже мистер и миссис Джо всерьез подумывают о сборах.
Мисс Трант все еще лежала в лечебнице, но уже могла бы покинуть ее, если бы куда-нибудь торопилась. Однако она предпочла остаться до полного выздоровления руки — к вящему удовольствию своего нового медицинского советника, доктора Хью Макфарлана, который умудрялся посещать ее каждый день. Он уже поговорил с мистером Гучем о возможной тяжбе мисс Трант с гатфордским театром, и теперь, разумеется, им нужно было видеться как можно чаще, а врачебная практика и паращитовидная железа могли и подождать. Полностью оправившись от шока, мисс Трант уже могла вставать, но некоторое время не покидала палаты. Когда Хью зашел к ней в то утро, она сидела в кресле.
— Я созвонился с Гучем, — сообщил он, — скоро он зайдет вас проведать. Говорит, у него для вас что-то особенное. Не знаю, смогу ли я его дождаться, но он вам сам все расскажет, Элизабет.
— Вы столько хлопочете, мне даже совестно, — сказала мисс Трант. — Времени-то у вас наверняка мало! Прошу вас, Хью, больше никаких хлопот.
Он ответил, что ему это ничуть не затруднительно, а она возразила, что такого не может быть, и он вновь довольно резко сказал, что рад ей помочь, — к тому времени в разговор вступили их глаза, которые отпускали столь неосторожные замечания, что, хотя с губ срывались лишь безобидные дружеские слова, щеки мисс Трант стали пунцовыми, а щеки доктора Макфарлана — кирпично-красными. Застенчивые люди могут общаться в подобном ключе довольно долго, прежде чем предпримут какой-нибудь решительный шаг, и эта стадия их отношений не представляет никакого интереса для окружающих (за исключением сиделки мисс Трант, которая подмечала каждое движение, каждое покраснение щек и ежедневно замеряла температуру их романа), а посему мы можем спокойно покинуть наших героев и дождаться прихода мистера Гуча.
Мистер Гуч был адвокатом с весьма обширной практикой и выдающимся мидлэндским акцентом. Два эти обстоятельства свидетельствовали о его необычайной проницательности и многочисленных связях — мистер Гуч водил знакомство почти со всеми жителями Гатфорда, Мандли и Сторта. Семейный адвокат мисс Трант, мистер Труби из Челтнема, не одобрил бы ее выбор, но, с другой стороны, он совершенно точно испугался бы вступить в спор с руководством гатфордского театра, в то время как мистер Гуч считал их притязания пустячным делом и вопиющей наглостью. Шотландское чутье на хороших адвокатов не подвело Хью. Заметим только, что мистер Гуч оказался вовсе не энергичным сухоньким джентльменом с заостренным лицом, а румяным толстяком с огромной плоской физиономией, намекавшей лишь на праздное чувство юмора и ни на что более.