Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)
Шрифт:
Она почтительно закрыла книгу и попятилась от стола, шепча, как она благодарна Соболю, он даже и не знает, как много это для нее значит, он изменил всю ее жизнь, точно изменил…
На самом деле он никогда не получал степени доктора медицины, на которую претендовал, потому что в то время еще не было университетов и академий, но он все равно видел, что она умирает с голоду. Он бы дал ей еще пару месяцев, не больше. Избавьтесь от лишнего веса. Навсегда.
Фрэнни с жадностью вцепилась в компьютер и занялась планированием следующего этапа тех преобразований,
– Есть европейская компания, которую мы можем приобрести для зацепки: группа компаний «Корпорация “Холдинг”». Тогда у нас будет налоговая база в Лихтенштейне. Теперь, если мы проводим фонды через Каймановы острова в Люксембург, а оттуда в Швейцарию, мы можем оплатить заводы в…
Но Соболь уже не слушал. Он погрузился в приятные воспоминания о том престижном ресторанчике, в котором они обедали. Ему пришло в голову, что он никогда еще не видел столько очень богатых и очень голодных людей в одном месте.
Соболь ухмыльнулся. Это была честная, широкая ухмылка, с сознанием просто идеально выполненного долга. Он просто убивал время в ожидании главного мероприятия, но при этом он убивал его такими изысканными способами. Время, ну и людей иногда.
Иногда его звали Уайт, иногда Бланк, иногда Альбус, Вайсс, Белов – любым из сотен прочих имен. Он был светлокожим светлоглазым блондином. С первого взгляда ему было чуть больше двадцати, а потом, как правило, никто на него и не глядел.
Его было почти невозможно запомнить.
В отличие от двух своих коллег, он никогда не задерживался ни на одной работе слишком долго.
Зато он работал с интересными людьми в интересных местах.
(Он работал на ядерных станциях в Чернобыле, и в Уиндскейле, и на Три-Майл-Айленде, всегда на подхвате, никогда не вылезая в руководство).
Он внес скромный, но высоко оцененный вклад в ряд научных разработок.
(Он помог создать двигатель внутреннего сгорания, некоторые виды новых пластмасс, а также банку с кольцом на крышке).
Он был на все руки мастер.
Впрочем, его никто не замечал. Он вел себя очень скромно, но его присутствие всегда сказывалось впоследствии, причем все сильнее и сильнее. Если тщательно подумать, можно было определить, к чему он приложил руку, и где он был. Может быть, он говорил и с вами. Но мистера Уайта так легко забыть.
Сейчас он работал палубным матросом на нефтяном танкере, который шел в Токио.
Капитан пил в своей каюте. Танкером управлял первый помощник. Второй помощник сидел на камбузе. Собственно, это и была почти вся команда: танкер был полностью автоматизированным судном. Человеку на нем, можно сказать, почти нечего делать.
Однако, если бы некий человек вдруг зашел на мостик и случайно нажал на кнопку «Аварийный сброс груза», автоматика танкера позаботилась бы о том, чтобы немедленно слить огромное
После случившегося много спорили, кто же в действительности виноват. Виновника, однако, так и не установили, и возложили вину на всех поровну. Ни капитан, ни первый помощник, ни второй помощник больше никогда не ходили в море.
Почему-то никто не вспомнил о матросе Уайте, который был уже на полпути в Индонезию на борту грузового парохода, специально нанятого для перевозки партии ржавых бочек с особенно токсичным гербицидом.
И был Еще Один. Он был на главной площади столицы Кумболаленда. И в ресторане. И в рыбе, и в воздухе, и в бочках с гербицидом. Он был на дорогах, в домах, во дворцах и хижинах.
Нет места, где он был бы чужим, и уйти от него невозможно. Он делал то, что умел делать лучше всего, и то, что он делал, было тем, чем он был.
Он не проводил время в ожидании. Он работал.
Гарриет Даулинг вернулась домой вместе с сыном. По совету сестры Веры Нуден, которая оказалась более настойчивой, чем сестра Мэри, и с согласия мужа, полученного по телефону, она назвала его Магом.
Атташе по культурным связям вернулся домой через неделю, и заявил, что малыш – точная копия всех его предков. А еще поручил секретарю дать объявление о поиске няни в «Леди», самом старом британском журнале для женщин.
Однажды на Рождество Кроули посмотрел «Мэри Поппинс» по телевизору (кстати, он приложил руку практически ко всей ТВ-индустрии, не слишком явно, разумеется; больше всего он гордился изобретением игровых шоу). Поначалу его развлекла идея применить ураган в качестве эффективного и невероятно стильного способа избавиться от стаи нянечек, которая, безусловно, будет кружить над лужайкой перед резиденцией мистера Даулинга в Риджентс-Парк, ожидая разрешения на посадку.
Однако он сдержался, ограничился несанкционированной забастовкой работников метро, и в результате к назначенному сроку явилась всего одна няня.
Трикотажный твидовый костюм и скромные жемчужные серьги – что-то в ней говорило о том, что она действительно няня. Это что-то, однако, выражалось с неким подтекстом – так обычно говорят английские дворецкие в известного сорта американских фильмах. Еще оно неодобрительно покашливало и невнятно намекало на то, что она вполне может оказаться из тех нянечек, которые предлагают свои не оговоренные, но вполне недвусмысленные услуги в известного сорта журналах.
Ее туфли без каблуков скрипели на посыпанной песком дорожке перед домом. Рядом с ней безмолвно трусил серый пес, и белая слюна капала с его челюстей. Глаза у него светились алым, и он окидывал окрестности голодным взглядом.