Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)
Шрифт:
Она подошла к тяжелой двери, коротко и удовлетворенно улыбнулась, и потянула за шнурок звонка. Угрюмый удар колокола послышался в доме.
Дверь открыл дворецкий, что называется, старой школы [14] .
– Я няня Ашторет, – сказала она. – А это, – продолжала она, кивнув на пса, который внимательно разглядывал дворецкого, возможно, прикидывая, где он зароет кости, – это Пират.
Пес остался в саду, а она без заминки прошла собеседование, и миссис Даулинг повела ее знакомиться с ее новым подопечным.
14
Вечерняя
Няня Ашторет неприятно улыбнулась.
– Какой прелестный ребенок, – сказала она. – Скоро ему понадобится трехколесный велосипед.
По очередной странной случайности, в тот же день в доме появился еще один новый работник. Это был садовник, причем, как оказалось, на удивление хороший садовник. Никто не мог понять, в чем причина, но он, похоже, вообще не брался за лопату, и даже не делал попыток избавиться от многочисленных птичьих стай, которые вдруг облюбовали сад, и рассаживались по веткам при малейшей возможности. Он просто сидел в тенечке, а все вокруг него цвело, как будто само собой.
Когда Маг подрос настолько, что мог ковылять самостоятельно, он приходил к нему, если няня Ашторет брала выходной и отлучалась по своим делам.
– Вот братец Слизняк, – говорил ему садовник, – а этот малыш – братец Колорадский Жук. Всегда помни, Маг, что на широком жизненном пути, на всех его дорогах и тропках, надо любить и уважать все сущее.
– А няня говофит, фто ффе фуффее надо только давить и гнетать, дядя Ффанцифк, – замечал Маг, гладил братца Слизняка, и добросовестно вытирал руку о комбинезон с Кермитом из «Маппет-шоу» на кармашке.
– Не слушай ты эту женщину, – обычно говорил Франциск. – Ты меня слушай.
По вечерам няня Ашторет пела Магу песенки.
По склону вверх король повел Полки своих стрелков. И сокрушил все народы мира И отдал их под власть Сатаны, владыки нашего. Эта свинка отправилась в Ад, Эта свинка осталась дома, Эта свинка ела парную человечину, Эта свинка насиловала девственниц, А эта свинка взобралась на кучу трупов, и была выше всех.– А дядя Ффанцифк гофовит, я доффен беффаветно и цефомудфенно фюбить ффе фуффее, – говорил Маг.
– Не надо слушать этого дядю, – шептала тогда няня, и поплотнее укрывала его одеяльцем. – Слушай меня.
И вот так оно и шло.
Договоренность работала великолепно. Счет так и не был открыт. Няня Ашторет купила Магу трехколесный велосипед, но не смогла убедить его покататься на нем в доме. А Пирата Маг просто боялся.
Кроули и Азирафель наблюдали за происходящим издали и обменивались впечатлениями, встречаясь на верхних этажах автобусов, в художественных галереях и на концертах. При встрече они сравнивали свои достижения и улыбались.
Когда Магу было шесть, няня Ашторет уехала и забрала с собой Пирата; в тот же день уволился и садовник. Уходили они совсем не такой легкой походкой, какой шесть лет назад пришли сюда.
Теперь Мага учили два преподавателя.
Мистер Гаррисон рассказывал ему про Аттилу,
Мистер Кортезе рассказывал ему про Флоренс Найтингейл [16] , Авраама Линкольна и понимание искусства. Он пытался привить своему ученику уважение к свободе воли, самопожертвованию, и другим людям, и научить его, чтобы во всем, как хотел он, чтобы с ним поступали люди, так поступал бы и он с ними.
15
Он избегал упоминаний о том, что Аттила любил свою матушку, а Влад Дракул пунктуально начинал каждый день с молитвы.
16
Не упоминая о сифилисе.
И тот, и другой широко использовали примеры из текста Откровения.
Несмотря на все их усилия, Маг проявлял удручающе хорошие математические способности. Ни тот, ни другой из его учителей не были полностью удовлетворены его успехами.
Когда Магу было десять, ему нравился бейсбол; ему нравились пластмассовые роботы, которые, если повернуть вот здесь и нажать вот здесь, превращаются в совсем других пластиковых роботов, которых может отличить от первых только самый искушенный знаток; ему нравилась его коллекция марок, банановая жевачка, комиксы, мультики и вседорожный велосипед «BMX».
Кроули забеспокоился.
Они сидели в кафе в Британском музее, еще одном прибежище для усталых рядовых на фронтах холодной войны. За столиком слева два американца в штатском, но с военной выправкой, тайком передавали кейс, полный неучтенных в бюджете долларов, маленькой даме в темных очках; за столиком справа заместитель начальника Седьмого отдела Управления военной разведки и руководитель местного отделения КГБ спорили, кто заберет счет за чай с булочками.
Наконец, Кроули сказал то, что ни один из них не решался сказать последние десять лет.
– Я лично так считаю, – сказал он ангелу, – он, чтоб его, слишком нормальный.
Азирафель сунул в рот очередной кусочек яйца в остром соусе «а ля дьябло», запил его глотком кофе, и промокнул губы бумажной салфеткой.
– Это мое хорошее влияние, – лучезарно улыбнулся он. – Точнее – им следует отдать должное – моей маленькой команды.
Кроули покачал головой.
– Это я учитываю. Но смотри: на данный момент он уже должен пытаться изменять мир вокруг себя, подгонять его под свои желания, творить его по своему образу и т.д. Даже не то, чтобы пытаться. Он будет делать это, сам того не замечая. А ты видел хоть какие-нибудь признаки этого?
– Ну, вообще-то нет, но…
– Он уже должен стать средоточием грубой силы. И что, стал?
– Во всяком случае, я этого не заметил, но…
– Он слишком нормальный. – Кроули побарабанил пальцами по столу. – Мне это не нравится. Что-то здесь не так. Никак не могу понять, в чем тут загвоздка.
Азирафель переложил на свою тарелку кусок торта «сердце ангела» с тарелки Кроули.
– Мальчик еще растет. Ну и потом, на него влияли силы небесные.
Кроули вздохнул.
– Просто хотелось бы верить, что он знает, как справиться с адским псом.