Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)
Шрифт:
– Прочие обещают, – сказал он. – Мы выполняем.
Большой Тед посмотрел на четвертого Всадника.
– Слушай, я тебя уже видел, – сказал он. – Ты был на обложке альбома «Блю Ойстер Калт». И у меня еще есть кольцо с твоим… твоей… твоей головой.
ГДЕ МЕНЯ ТОЛЬКО НЕТ.
– А то. – Большая физиономия Большого Теда скривилась в припадке мысли.
– А байк у тебя какой марки? – спросил он.
Над карьером бушевала гроза. Веревка со старой лысой покрышкой плясала под ударами ветра. Иногда листы
ЭТИ сбились в кучку, глядя на Адама. Он словно бы вырос. Бобик сел на задние лапы и зарычал. Он думал о всех тех запахах, которые у него отнимут. В Аду нет запахов, если не считать запаха серы. А те, что были здесь, были… были… кстати, сучек в аду тоже нет.
Адам расхаживал взад и вперед, возбужденно размахивая руками.
– Эх и повеселимся же мы, – говорил он. – Будем ходить в походы на расследования, и все такое. Похоже, я скоро смогу сделать так, чтобы джунгли опять выросли на старом месте.
– А… а… а кто будет, ну, знаешь, готовить там, и стирать, и так далее? – дрожащим голосом спросил Брайан.
– А никто, – ответил Адам. – Потому что это будет не нужно. Будет полно еды, все, что тебе нравится: чипсы мешками, жареный лук, все, что душе угодно. И не нужно будет надевать новый костюм или идти мыться, когда не хочешь, вообще ничего. Или в школу ходить. Или вообще делать то, чего не хочешь, никогда. Шалости, говорите? Будут вам шалости!
Над холмами Кукамунди поднялась луна. Этой ночью она была очень яркой.
Джонни Две-Кости сидел во впадине посреди пустыни. Это было священное место: здесь лежали два камня предков, родившиеся еще во Время Снов, лежали нетронутые с самого Начала. Срок ритуального бродяжничества для Джонни Две-Кости подходил к концу. Его щеки и грудь были покрыты пятнами красной охры, и он пел древнюю песню, своего рода стихотворную карту этих холмов, и своим копьем он рисовал узоры в пыли.
Он не ел два дня. Он не спал. Скоро он впадет в транс, и станет единым целым с Пустыней и сможет общаться со своими предками.
Уже скоро.
Уже вот-вот…
Он моргнул. И удивленно осмотрелся.
– Прошу прощения, юноша, – громко сказал он сам себе безукоризненно вежливым тоном. – Не могли бы вы подсказать, где именно я нахожусь?
– Кто это сказал? – спросил Джонни Две-Кости.
Его рот открылся.
– Я.
Джонни задумчиво почесался.
– Я так понимаю, ты из моих предков, приятель?
– О, несомненно, мальчик мой. Да-да, несомненно. Можно и так сказать. Но вернемся к исходному вопросу. Где я?
– Только если ты из моих предков, – продолжал Джонни Две-Кости, – чего это ты говоришь, как какой-нибудь пидор из Мельбурна?
– А! Австралия, – произнес рот Джонни так, словно в следующий
– Эй! Ау? – сказал Джонни Две-Кости.
Он сидел на песке, и ждал, и ждал, но так и не ответил.
Азирафель уже двинулся дальше.
Ситроэн де Шево был тонтон-макут, странствующий унган [41] . За плечами у него висел мешок, в котором были волшебные травы, лечебные травы, кусочки мяса дикой кошки, черные свечи, порошок, извлекаемый в основном из кожи сушеной рыбы определенной породы, мертвая сороконожка, полбутылки виски «Чивас Регал», десять сигарет «Ротманс» и почти свежий выпуск «Гаитянской афиши».
Он взвесил на руке нож и одним искусным движением отрезал голову черному петуху. Кровь хлынула ему на правую ладонь.
41
Колдун или жрец вуду. Вуду – очень интересная религия для всей семьи, даже для тех ее членов, которые уже умерли.
– Лоа правят мной, – нараспев начал он. – Приди ко мне, Большой-Хороший-Ангел.
– Где я? – спросил он.
– Ты мой Большой-Хороший-Ангел? – спросил он себя.
– Мне представляется, что это очень личный вопрос, – ответил он. – Если, конечно, вы в этом смысле. Но надо стараться. Стараться изо всех сил.
Ситроэн увидел, как его рука тянется к петуху.
– Вам не кажется, что не следует готовить пищу в столь антисанитарных условиях? То есть в джунглях. Или у нас пикник с барбекю? Что это за место?
– Гаити, – ответил он.
– Проклятье! Все дальше и дальше. Ладно, могло быть и хуже. Ведите себя хорошо и, извините, мне пора.
И в голове Ситроэна де Шево остался только он сам.
– Да пошли они, эти Лоа, – пробормотал он себе под нос.
Еще некоторое время он смотрел в пустоту, а потом потянулся к мешку и достал бутылку «Чивас». Есть по меньшей мере два способа превратить человека в зомби. Он собирался использовать простейший.
На пляжах бушевал прибой. Пальмы содрогались.
Надвигалась буря.
Зажегся свет. Евангелический хор «Прямая линия» из Небраски затянул «Он аппарат исправит моей больной души» и почти заглушил завывание ветра.
Марвин О. Продалл поправил галстук, проверил, глядя в зеркало, качество ухмылки, хлопнул по заду личного помощника (мисс Синди Келлерхальс, которой в прошлом июле исполнилось три года с того момента, когда она стала Девушкой месяца журнала «Пентхауз»; однако она бросила все это, занявшись Карьерой) и пошел на сцену.